– То есть… – медленно начал прозревать Сильверберг.

– Вот именно! Пранделли расписал уравнения, а Кольбер самостоятельно расчет закончил. Он точно знал, через какую точку в пространстве и в какое точно время пролетит – и с какой скоростью! – темная черная дыра.

– Угу, – мрачно сказал Сильверберг. – И специально уселся на место, которое сам рассчитал, чтобы на глазах у десятка людей покончить жизнь самоубийством таким экстравагантным способом. Ты сам-то веришь в эту чепуху? Твои идеи еще более безумны, чем идеи Кольбера. Самоубийство с помощью черной дыры из другой вселенной, подумать только! Мэгги, ты слышала что-нибудь более нелепое?

Мэгги, похоже, дремала, положив голову на плечо мужа. Услышав вопрос, она дала на него прогнозируемый ответ:

– Слышала. У миссис Горн с третьего этажа была дикая идея построить балкон. У нас утром не было бы видно солнца, и помнишь, ты…

– Помню, дорогая, – быстро согласился Сильверберг. – Но я не совсем о том, видишь ли. В общем, Арик, – обратился он к Розенфельду, – твоя научная экспертиза замечательна и, возможно, действительно тянет на Нобелевку. Но к реальности не имеет отношения. Кольбер не совершал самоубийства, у него не было к тому оснований. А у Пранделли не было мотива убивать коллегу. С физикой у тебя, возможно, все хорошо, я не специалист. А с психологией – ерунда.

Розенфельд повертел в руке пустую чашку, заглянул на донышко.

– Гадание на кофейной гуще тоже входит в экспертизу? – ехидно заметил Сильверберг. – Что ты увидел?

– Мэгги приготовила растворимый кофе «Классик» фирмы «Нестле», срок годности до июня две тысячи двадцатого года.

– Знаток, – с уважением сказал детектив. – В сортах растворимого кофе я не разбираюсь, а дело о смерти Кольбера завтра сдам в архив. Пофантазировали, и хватит.

– Ты не дослушал, – печально проговорил Розенфельд. – У Кольбера был мотив, и он мог рассчитать возможность. У Пранделли мотива не было. Но умер Кольбер. Я думал об этом постоянно, а сегодня днем понял…

Он сделал паузу, рассчитывая на вопрос. Сильверберг молчал.

– Хорошо, – сдался Розенфельд. – Ты не пошел со мной в обед выпить пива. А я сидел за тем же столиком и неожиданно обратил внимание…

* * *

– Погоди, Бен! – сказал Розенфельд официанту. – Я только сейчас обратил внимание… Ты видишь мусорный ящик у входа?

Бен обернулся.

– Конечно. Он всегда там стоял.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что вспомнил. Я сижу за столиком, за которым сидели Кольбер с Пранделли. Помнишь? Когда Кольбер умер.

– Да, сэр.

– Я сижу на месте, где сидел Кольбер.

– Точно.

– Пранделли сидел напротив. Скажи-ка, на каком расстоянии от двери?

Бен пожал плечами и неуверенно спросил:

– Принести еще пива, сэр? Сегодня у нас отличные телячьи отбивные.

– Скажи-ка, Бен, столики всегда стоят на одном и том же месте?

Вопрос показался Бену странным, он почувствовал подвох и поэтому минуту раздумывал, прежде чем ответить.

– Конечно. Они стоят так, чтобы людям было удобно проходить, а нам, официантам, разносить заказы.

– Значит, столики никогда не передвигают?

– Нет, сэр.

– Вспомни тот день, Бен.

Официант нахмурился, посмотрел на дверь, вернулся взглядом к Розенфельду.

– Вы сидите на том же стуле, – с сомнением произнес Бен, – но не на том же месте.

– Это как? – вскричал Розенфельд. – Что ты хочешь сказать?

– Вспомнил! – облегченно вздохнул Бен. – В тот день нам привезли новый холодильник, он едва пролез в дверь, рабочим было неудобно, пришлось передвинуть этот столик и другой тоже, с противоположной стороны от двери. Освободили проход, перетащили холодильник в кухню…

– А столики поставили на прежние места, – подхватил Розенфельд.