Подобного же мнения придерживаются Кубрякова Е.С. [Кубрякова, 2008], Майтинская К.Е. [Майтинская, 2009].

Степанова М.Д. и Хельбиг Г. называют данные местоимения «единственными адекватными средствами обозначения говорящего и адресата – обязательных участников каждой языковой коммуникации» [Степанова, Хельбиг, 1978, с. 59].

Среди авторов грамматик немецкого языка группе ролевых слов уделяют внимание Бюлер К. [Bühler, 2001], Бринкманн Г. [Brinkmann, 1971], Эрбен Й. [Erben, 1980], авторы коллективного труда «Grundzüge einer deutschen Grammatik».

По мнению Бринкманна Г. притяжательные местоимения дополняют группу ролевых слов, которые дают возможность отнести понятия, выражаемые существительными, к ролям в акте коммуникации.

Примечательно, что в свое время еще Аксаков К. отмечал, что «я, ты» относятся к имени, хотя их и называют местоимениями. Тем самым он подчеркивал, что по своей функции эти слова не являются местоимениями, а выполняют функцию полнозначной лексики. Правда, он присоединял к ним и местоимение третьего лица [Аксаков, 1886].

По мнению Хельбига Г. и Буша Й., у личных местоимений их обозначение (название) не соответствует той функции, которую они выполняют. Для местоимений первого и второго лица – это та часть названия, где говорится о том, что местоимение является заместителем имени (Pronomen = für ein Nomen), которая не вполне подходит, так как эти местоимения не замещают имен. Они считают, что данные местоимения вообще не замещают другие слова, а сами являются «единственным адекватным способом обозначения говорящего и адресата речи» [Helbig, Buscha, 2001, с. 232]. Что же касается местоимения третьего лица, то авторы считают, что первая часть его названия (личное) вводит в заблуждение. Это местоимение является важным средством обозначения всего того, что обсуждается партнерами в разговоре и что прямо не названо существительным. Речь идет не всегда о лицах, но и о не – лицах в широком смысле этого слова (предметы, абстрактные понятия). Таким образом, по мнению авторов, ни для местоимений первого и второго лица, ни для местоимения третьего лица обозначение «личное местоимение» не передает правильно функцию, ими выполняемую. Но, несмотря на это, традиционное название сохранено, так как оно общепринято [Helbig, Buscha, 2001, с. 232 -233].

Итак, местоимения первого и второго лица ничего не замещают сами и ни с чем не разделяют своих функций. Местоимение же третьего лица является заместителем существительных, может указывать на любой предмет или лицо и употребляться, как правило, анафорически. В то время как местоимения первого и второго лица являются носителями семы «человек», местоимение третьего лица выступает в качестве слабого члена оппозиции, т.е. оно безразлично по отношению к семе «человек» и может обозначать любые предметы.

К ролевым словам некоторые авторы относят местоимение «man». Например, Бринкманн Г. считает, что данное местоимение находится в отношении взаимозамещения с ролевыми словами. Автор приводит следующий пример: Ich möchte wissen, ob man es auch heute hört. Was hört? – Was wir sonst immer hören. Бринкманн Г. пишет: «So steht man im Übergang von den Rollenwörtern zu den Indefinita, ist aber doch wohl als ein Rollenwort anzusehen, das die Festlegung der Rolle vermeidet und allein den Horizont des Partners anspricht…Zu den tatsächlich aktualisierten Rollen tritt mit man eine potentielle Rolle, die an den Horizont des Partners appelliert» [Brinkmann, 1971, с.747].

То, что местоимение «man» разделяет ряд свойств с дейктическими личными местоимениями, отмечается и авторами труда «Grundzüge einer deutschen Grammatik». Говорящий обычно обозначается местоимением «ich», однако возможно использование в данной функции и местоимения «man». В этом случае местоимение «man» является адекватным средством обозначения говорящего лица, оно не является заместителем [Grundzüge einer deutschen Grammatik, 1981, с. 651].