Вера замолчала и ретировалась обратно за свой пост, смиренно ожидая, реализует Галя свою угрозу или нет.

Лена подозвала Петю. Как ни странно, напряженная обстановка, сложившаяся в коридоре, придала ей решимости пройти побыстрее в пятую палату. «По-крайней мере, атмосфера там точно не может быть такой же бессмысленно грубой», – подумала она.

Галя посмотрела на пугливо выглядывающую из-за стойки медицинского поста Веру, взглянула на идущих к палате женщину с ребенком и успокоилась. Все было именно так, как она и хотела: все делают то, что должно, и никто не оспаривает ее авторитет. Поэтому она решила не тратить время на кляузы старшей медсестре и неторопливо пошла заниматься своей работой.

Лена с Петей наконец открыли дверь в палату к Василию Степановичу.

Палата была не очень большой – в ней стояло четыре кровати, три из которых были заняты. Василий Степанович полулежал на своей койке, читая детектив Марининой. Увидев дочь, он повернулся к ней и сказал:

– Доча, ну ты представляешь, оказывается, интересно пишет она! А я думал, это какая-то бабская чушь. А там такое происходит! Такой водоворот событий закрутился, и Каменская-то эта так здорово все расследует!

– Ладно, пап, я потом посмотрю, что за детектив. Ты лучше про себя расскажи.

– Эх, я-то ведь не знал, что в больницу ложусь, не взял ничего с собой почитать. Все как-то неожиданно так получилось. Хорошо, тезка, Василий Петрович, выручил – книжицу дал, а то ведь это тоска смертная – просто лежать.

Василий Степанович говорил медленно, с чувством, с толком, с расстановкой. Впрочем, как и всегда. Его слова про тоску смертную заставили Лену вздрогнуть и вспомнить, как всего лишь около часа назад она представляла себе, что он может умереть. Сейчас его речь была очень живая и полностью опровергала ее фантазии. Было очевидно, что он совершенно не собирается умирать.

– Папа, папочка, родной мой! – не в силах сдерживать эмоции, она бросилась обнимать его. – Как же я испугалась!

– Ну ладно тебе, доча, ну хватит, с кем ни бывает, приболел немного, – успокаивал ее папа.

Петя наблюдал это и радовался. Он понял, что его дед ничего хитрого не придумал, он просто заболел. Он заключил в своем маленьком сознании, что иногда люди болеют дома, а иногда – в больнице. И еще он понял, что вся тревожность его мамы волшебным образом куда-то исчезла, и что это волшебство каким-то образом делает его дедушка.

Василий Степанович рассказал дочери, что он пришел, как обычно, на ежемесячный прием к своему терапевту, Софье Николаевне, но в этот раз все пошло как-то не так.

– Честно говоря, – сказал он, – я еще с утра себя неважно чувствовал, да думал, может, погода меняется, не стал никому говорить.

– Папа, папа, ну что же ты такой беспечный! – вздохнула в ответ Лена.

– Ну так и прием по плану, я и думаю, чего говорить, беспокоить вас, доктору и расскажу. Правда, потом все хуже стало, в груди чего-то заболело, еле дошел до поликлиники. А уж когда поднялся на второй этаж, чувствую – все! Не могу больше идти, да и боль стала такая нестерпимая. Вроде и не то чтобы осколок в меня попал, как на войне, нет, другая боль, эта какая-то ноющая, что ли. Но очень уж сильная была.

– И что же дальше было, папа, не отвлекайся! – Лене хотелось узнать все, что происходило сегодня с ее отцом.

– Ну а дальше я прямо сполз на скамеечку, сижу, дышу кое-как. Медсестричка шла мимо, да и заметила, что мне плохо. Туда-сюда, врача позвала, ЭКГ сделали, оказалось – инфаркт. Ну и положили меня.

– Быстро как этот инфаркт развивается! – удивилась Лена.

– Да, доча, представляешь себе, раз – и все! – с облегчением согласился Василий Степанович.