Когда я лежала в больнице на «сохранении», то решила сходить в кабинет планирования семьи. Заведующая этим кабинетом была мать Сергея – Капитолина. Я ей задала пару вопросов на отвлеченные темы, она начала учить меня, как надо жить правильно. Но когда я сказала, что вынашиваю ее внука, то тема разговора резко сменилась, и Капитолина сказала, что Сергей женат и не надо вмешиваться в его жизнь. А Сергей до сих пор не женат, но у него есть сын Варлет, на три года старше Гриши. Тогда я для себя решила, что если меня не признает мать Сергея, да и сам Сергей, то я буду воспитывать сына сама. Выдержу. Тогда я еле сдерживала слезы, уходя из ее кабинета.

Сейчас осознаю, что в моей ДНК проигрывались сценарии исключения из своей жизни мужа, свекрови. На тот момент я знала, что у нас в роду через поколение дети воспитываются без отцов. Например, если у меня есть отец, то у моего сына, хоть и есть отец, но он его не воспитывал. А у моего отца отец погиб в Великой Отечественной войне. И тоже не воспитывал своего сына. То есть в моих клетках есть записи исключения своих детей, внуков, дедов, братьев из жизни.

19 января 1996 года – Крещение. Зная, что остаюсь одна, я загадала, чтобы нашелся мне муж, который не пьет, не курит, меня любит и не изменяет мне.

В апреле 1996 года у меня пошла какая-то сыпь по телу и раньше срока я ушла в декретный отпуск. 15 июня утром у меня начались схватки. Это был день медицинского работника. Весь медперсонал пьяный, кто-то ходит поет песни под окнами роддома. 15 июня 1996 года в 23 часа 23 минуты я родила сына Григория в Балезинском роддоме. Было такое ощущение, что в этом хаосе пьяных медработников я никому не нужна.

Промежность у меня полностью была разорвана. Я просила, чтобы мне поставили анестезию, когда начали зашивать. Медсестра сказала, что без денег ни какую анестезию делать не будем. Я им объясняла, что сейчас я не могу сорваться с кресла и сбегать за деньгами, которые находятся в тумбочке в палате. До одной медсестры дошло, что у меня деньги есть. Она сходила в палату, взяла деньги, и мне поставили анестезию. Ребенка приложили сразу к груди. Я этому была рада.

Я знала, что не надо отрезать ребенку сразу пуповину, но я боялась сказать это медсестрам. (Страх высказать свое желание.) Пуповину отрезали. Когда на следующий день принесли мне сына, то он почему-то все кричал. У меня с собой был маятник (предмет, с которым работают по многомерной медицине), и я проверила все его тело. Выяснилось, что болит живот. Когда я спросила медсестру, что почему мой ребенок постоянно орет, то мне сказали, что сейчас не будет орать. Унесли ребенка, через некоторое время принесли, и ребенок действительно не орал. Молоко у меня шло плохо, поэтому женщины в палате по очереди кормили сына. Потом я «раздоилась» и стала самостоятельно кормить сына. Сергей на выписку не пришел. Пришла моя мама, брат, Светлана с Михаилом и Ольга – медработник. Все мои знакомые. Мы приехали домой. Гриша реально кричал круглые сутки, спал более-менее после бани. Я спала в сутки по два-три часа, может, меньше. Это продолжалось почти полгода. Те чувства любви к ребенку, счастья, радости к малышу куда-то испарились после рождения. Я не понимала, что со мной происходит. Ребенка я хотела, вынашивала его с любовью, готовилась к родам, и все исчезло.

Все есть память. В ноябре 2022 года я была на экскурсии в городе Свияжске. Экскурсовод рассказывала, что когда были репрессии, то беременных жен репрессированных мужчин ссылали на этот остров. Женщины рожали, детей новорожденных у них отнимали и сдавали в детский дом. А самих женщин отправляли в ссылку в Сибирь за их мужьями. В тот момент у меня распаковалась какая-то часть памяти, и я вспомнила, что я и была одной из тех женщин, у которой после родов отняли новорожденное дитя. Я была той женщиной, у которой мужа отправили в ссылку в Сибирь и ребенок остался сиротой при живых родителях. Чтобы не сойти с ума от горя, от ужаса, когда отнимают у тебя дитя, я та, что в прошлом, закрыла свое сердце. Я ревела навзрыд, пока шла экскурсия.