Нежелание напрягаться в игреках часто соседствует с сильным эгокомплексом. Это не самая приятная комбинация».

Пожалуй, закончу на этом с цитатами, хотя слова профессора Кочетковой настолько просто и точно описывают ситуацию, что я с трудом могу остановиться, чтобы не привести ее статью полностью. Эта проблема коснулась и нашей семьи: моя племянница родилась в 1995 году, и мы с сестрой регулярно обсуждаем проблемы Настиного поколения, пытаясь понять, есть ли вообще какие-либо пути решения.

Вопрос номер 1, который остро встал перед всеми нами примерно год назад: «Кем быть?». Собственно, удивительность этого вопроса была именно в том, что найти на него ответ пытался не один человек (которого это непосредственно касалось), над ним ломали голову все окружающие. Мне лично странным казалось и то, что возник он накануне выпускного из школы и, следственно, поступления в вуз. Для меня это было дико, ведь я сама с 7 класса школы определилась, что хочу быть журналистом, выпускала классную газету, посещала курсы журналистики, писала рассказы и активно участвовала в выпуске областной детской газеты. С 10 класса я, отличившись на всероссийском конкурсе сочинений, стала собственным корреспондентом федеральной «Учительской газеты», а с 11 класса – после закрытия детской газеты – устроилась на работу в настоящий областной еженедельник (по закону школьникам нельзя было работать, так что я была корреспондентом на гонораре, а в день выпуска из гимназии мне в редакции торжественно вручили трудовую книжку). В общем, со мной сразу все было ясно. Родители и старшая сестра во время поступления в вуз пытались воздействовать на меня, предлагая экономический факультет или факультет иностранных языков, но я довольно резко отвергла все эти немыслимые варианты. Я была уверена, что только я вправе решать, на кого мне учиться и кем быть в будущем, и в это решение взрослые вмешиваться не вправе. Надо отдать должное моей семье – подобная позиция у нас горячо поддерживалась. Взрослые всегда были готовы предложить помощь, однако это предложение было скорее «для галочки», так как нас воспитывали людьми, умеющими самостоятельно продумывать свою дальнейшую жизнь. Точно по той же схеме родители не вмешивались и в выбор моей старшей сестры. Для мамы было важно, чтобы мы обе получили высшее образование, а детали были уже за нами. Мы до сих пор пытаемся вспомнить с сестрой, были ли родители вообще хоть раз в вузе, где мы с ней учились.

С Настей получилось совсем иначе – выпускаясь из школы, человек просто не знал, чем хочет заниматься в жизни. Я видела много таких ребят на собеседованиях, которые я проводила, работая в PR-агентстве. В конце концов, на все недочеты в опыте работы и образовании закрывались глаза, если соблюдалось два главных требования: «горящие глаза» и «желание работать». Таких было мало, очень мало. И это было страшно.

Мы перебирали с Настей разные профессии, но печальное выражение не покидало ее лица. С каждой минутой она грустнела все больше.

«Вспомни, может быть, ты читала какую-нибудь книгу, где тебе понравилась бы главная героиня и то, чем она занималась?» – в отчаянии ищу я хоть какие-то зацепки. Настя почти плачет и отрицательно мотает головой.

«Она вообще ничего не читает!» – кричит из другой комнаты сестра. О да, это тоже проблема, но к ней мы вернемся позже.

«Кино! – делаю я очередную попытку. – Ты же смотришь разные фильмы! Какой тебе больше всего нравится? Может быть, тебе какой-то момент в фильме понравился. Как герои выглядели, что они делали?».

Подумав, Настя кивает: