– Нет, это не белка и не рысь. Не знаю.... Неужели, это михрялка? Михрялка, михрялочка, вонюченькая шкурочка. – Запел он. – Как же мне тебя достать?

– Ну, это мы еще посмотрим, как это ты меня доставать будешь. – Подумала я, и в ту же секунду, придумала, как избавиться от непрошеных гостей. Я закрыла глаза, сосредоточилась, и в голове у охотника зазвучал голос диктора телевидения Кириллова: «Говорит Москва! Говорит Москва! Работают все радиостанции Российской Федерации. Слушайте важное правительственное сообщение! Сегодня, Президент Российской Федерации подписал указ о защите вымирающих животных занесенных в Красную книгу. Этим указом запрещается отстрел и отлов михрялок, амурских тигров и мышей полевок (зачем я сюда приплела мышей полевок, сама не знаю). За нарушение указа предусмотрено суровое наказание – пожизненное лишение свободы с конфискацией имущества». Внизу, под деревом несколько секунд стояла мертвая тишина. Потом, заскрипел снег. Все тише и тише – шаги удалялись. Было слышно, как поскуливает собака, не понимая, почему хозяин уходит без добычи.

Остаток зимы я, почти не вылезала из своего домика. Наконец, снег растаял, наступила весна. Лес ожил. И я отправилась в путь. Подальше-подальше от людей. Сколько дней я шла, сейчас уже, и не вспомню. Долго. Очень долго. Дошла до болота. Куда не повернешь, везде болото. А потом, я обратила внимание, что везде растет мох сфагнум. А это значит, что вода в этом болоте чистая. Я решила плыть. Должен же быть у этого болота другой берег. Михрялки, хоть и боятся воды, но хорошо плавают и я поплыла.

Когда я доплыла до твердой земли, радости моей не было придела. Остров среди бескрайнего болота, на острове заброшенная, но вполне еще целая, избушка с множеством нужных и ненужных мне вещей, чистая питьевая вода, еда прыгает под ногами, грязи, сколько хочешь. В общем, я решила, что лучшего

места мне никогда не найти. Я провела там четыре года и уже почти перестала опасаться, что кто-то из людей окажется на моем острове.

И вот, выхожу я, как всегда, утром наловить на завтрак лягушек и вижу, лежит на берегу девочка. Мокрая, замерзшая, с высокой температурой, без сознания. Это была моя подружка, Лизавета. А дальше, вы знаете.

Дуся замолчала. За столом воцарилась тишина. Лизаветина бабушка и бабушка Ильинична сидели, подперев головы руками. По щекам у них текли слезы. Все молчали. А потом, все заговорили одновременно, перебивая друг друга. Каждый хотел сказать Дусе что-нибудь хорошее, доброе. А потом Дедушка встал и торжественно обратился к засмущавшейся михрялке:

– Вот, Дуся, ты назвала Лизавету своей подружкой. А можно, я тоже буду твоей подружкой? Ой, вернее, другом?

– И я! – закричала Бабушка.

– И я! – подхватила бабушка Ильинична.

Вообще-то, михрялки не умеют улыбаться. Но Дуся научилась. Она сидела, кивала головой и улыбалась. Она была счастлива.

ГЛАВА 3

Охота на Дусю

Наступило для Лизаветы и Дуси счастливое времечко. Беззаботно и весело проходило время и не хватало дня, чтобы наиграться и чтобы переделать все очень важные дела. Деревенские девчонки, первое время, еще чувствовали себя виноватыми. Но потом, это чувство испарилось под жарким летним солнцем и они все чаще подходили к забору и молча наблюдали за Лизаветой. Но видя, что Лизавета не обращает на них никакого внимания, перестали приходить, решив между собой называть ее воображалой.

Но скоро, интерес к Лизавете вспыхнул снова. Почтальон принес районную газету, а в ней, на первой странице большая фотография Лизаветы со всей семьей. Корреспондент сфотографировал их в тот день, когда они вернулись из леса. Кроме фотографии, в газете был большой очерк о пропаже и поисках девочки. Не было только в газете ни слова о Дусе. О михрялке Дусе. Еще по пути домой они договорились никому не рассказывать о ней. Пусть все думают, что это просто кошка. И на этой фотографии, у дедушки на руках, свернувшись клубочком, лежит Дуся. Все, кто видел эту фотографию, так и думали, что это кошка. Но, как оказалось, все, да не все.