– Но адреса не называл, – закончил Антон крылатую фразу и оба рассмеялись.

Неловкость после вчерашний событий начала спадать, и теперь настала Серёгина очередь любопытствовать.

– Помнится, ты уточнял у того старого хрыча – в одном месте убийства были или в разных. Почему?

– Редко, очень редко, побег бесам устраивают отсюда. По-разному – иногда чернокнижники по дури собственной, иногда демоны по каким-то своим причинам. Сами бесы такое не провернут, силёнок нашаманить вызов маловато. И лазейку для беглецов гораздо проще сделать в плохом месте, пропитанном смертью и болью. Колдуется легче, наверное. Потому и проверял этот вариант. Не срослось – нам легче. А то бы в окошко как минимум полсотни этих адских засранцев проскочило, пока не перекрыли.

– Понятно…

Швец встал, прошёлся по кухне, а затем взял, что называется, быка за рога.

– Я не осуждаю тебя, Серёга, ты не думай чего… Вчера сомневался, метался, пытаясь определиться в своём отношении к этой ситуации, а потом понял: пацанята сами себя убили. Из-за гнили своей, уродства душевного. Всё правильно случилось, закономерно. Иначе бы они на людей перешли. И это не допущение, а вопрос времени, только и всего. Поверь, я в таких делах за время работы там, – он указал пальцем в потолок, – поднаторел.

Инспектор помолчал, глядя в окно, а затем поинтересовался:

– Что ты хотел с ними сделать, если бы они не стали за ножи хвататься?

– Уши отрезать подумывал. Но это не точно.

– Сурово. Я планировал только переломами рук ограничиться. Не казни себя. Они сами сделали выбор. Сами!

– Знаешь, это ведь дети были…

– Нет. Не дети. Ублюдки опасные. Дети не убивают, они только любить могут. А эти, – он досадливо взмахнул рукой, – кровушки будь здоров пролили. Я специально поинтересовался, пока те двое в очереди своего Судного Часа ждали. Эти козлёныши и без интернета такого наворотили с живыми существами… ни на что не налезет.

– Да ну их… Тебе Карпович запрет на водку ещё не снял?

– Нет, к сожалению.

– Тогда держи, – из холодильника на стол перекочевало несколько бутылок холодного пива и тарань. – Пивка для начальствующего лица взял.

– Спасибо. Хоть что-то хорошее. Приступим!

– Ты бы хоть убрался… – Швец недовольно смотрел на стол в засохших объедках с парящей над ними мошкарой; на переполненную пепельницу, из которой злые сквозняки развеяли содержимое по всей кухне; на гору сиротливо пованивающей грязной посуды в раковине. – Или домработницу завёл…

– Ага, зарплату подними – двух заведу. Собой красивых и на всё согласных. А пока – не привередничай. Сам же меня сдёрнул перед генеральной уборкой. Как раз собирался…

Помощник лукавил. Убирать он не любил, как и готовить. Только стирку терпел по необходимости. Ну и душ – гигиену Иванов уважал. Однако доля правды в его словах всё же присутствовала. Четыре дня назад, ни свет, ни заря, беспокойный начальник прямо из постели сдёрнул его во внеплановую командировку, с очередным бесом разбираться. Тот, вселившись в поселкового пропойцу, начал гадить окружающим. То сарай подпалит, то ворота злющим цепным кобелям откроет и с интересом смотрит, как они пьяненьких у круглосуточной разливайки за филейные части грызут. Три дня вычисляли гадёныша, а как вычислили – долго и скучно подстерегали, чтобы упечь обратно в ад, по месту постоянной прописки. Теперь вот вернулись – и нате! Инспектор решил жизни поучить.

– И пожрать культурно у тебя нечего, – занудно бубнил Антоха. – И шторы пыльные…

– Слышь, умник! – окрысился подчинённый. – Веник в кладовке, совок там же. За тряпкой с ведром не поленюсь, сбегаю в магазин. Покажи пример! А я поучусь… Тут тебе не пятизвёздочный отель.