Как-то раз закрывали сезон. Сезон был неудачный. В смысле, никто, слава богу, не пострадал, но сходить что-то серьезное не удалось, поскольку все лето шли дожди со штормами. А планы-то у восходителей были наполеоновские.

Но, что делать. Отметить-то надо! В тесное коттеджное строение набились все мы, инструктора сборов, Ю. Е., начспас, пришел и А.Ф. А через некоторое время подтянулись на огонек и несколько пожилых альпинистов из тех самых 50-60-х годов, которых мы, молодые, не знали.

Как известно, в России признак интеллигентности – приходить в гости со своей бутылкой. Так вот один из стариков, втискиваясь за общий стол где-то сбоку, выставил на стол пузырек тройного одеколона – якобы, в шутку. Альпинистские дамы посмотрели с ужасом. Но на столе еще было много спиртного, и про этот флакон на время позабыли – ну стоит флакон с одеколоном среди водки и коньяка, и пускай стоит. Хоть смотрелся он неплохо.

Но все хорошее кончается. Кончился сначала под планы на следующий сезон коньяк, потом водка. Рассосались старые альпинисты, и тот старик, что выставил на стол одеколон, тоже. А тосты в запасе еще оставались. Вот тут флакон с одеколоном опять привлек внимание.

– А что?

– А давай!

Альпинистские дамы опять посмотрели с ужасом…

… Ну, в общем, выпили мы этот флакон. Потому что хотелось, чтобы в следующем сезоне все маршруты были пройдены, и с погодой повезло больше!

Пить одеколон – это тоже квалификацию иметь надо! Непросто это. Ю.Е. сам в этом деле не участвовал, а лишь еле улыбнулся, но одобрительно.

Молодые организмы могут выдержать многое. И о несколько нетрадиционном завершении вечера с утра напоминала лишь потрясающая по мерзости отрыжка.

Очередная смена в альплагере закончилась. Новички получили значки «Альпинист СССР», значкисты выполнили нормативы третьего разряда. Все чуть более квалифицированные альпинисты тоже сходили на какие-то вершины и что-то выполнили в зачет своих разрядных норм. И разъехались. Альплагерь в Сванетии на время опустел. Тем более что в пересменок А.Ф. (начальник учебной части) выпустил на два приличных восхождения инструкторов, оставшихся на следующую смену. А сам уехал на эти два дня к морю. Остались в альплагере три инструктора, за старшего – начспас С.М. Р., и доктор Надя.

Доктор Надя была очень милым, женственным существом. Немного пухлая общительная блондиночка, в мирной жизни она уже два года после окончания института работала врачом-педиатром, а еще она была немного подвижницей. Ни в какие горы она ходить не собиралась, просто она была не замужем, и на какое-то время ей захотелось сменить обстановку. В начале смены в альплагере у врача два-три дня заняты, а потом, если все в порядке, делать особо нечего (если врач альплагеря – не альпинист).

Доктор Надя занялась здоровьем начальника лагеря, в прошлом заслуженного альпиниста-свана, но к сожалению уже пожилого, порекомендовала ему курс препаратов для стабилизации давления. Дальше он попросил ее помочь своему родственнику, дальше… Серьезной медицинской помощи сваны своих маленьких селениях не получали. И Надю стали приглашать на консультации. Начальник учебной части, в принципе заинтересованный в хороших контактах с местной администрацией, не возражал.

Не по душе активность доктора Нади пришлась только местному фельдшеру. Спрос на его услуги упал. А сама Надя запала ему в душу. Он задумал все проблемы решить одновременно – взять Надю в жены и оставить ее в Сванетии. Что было главной движущей силой такого решения – бог весть. Но действовать надо было быстро и по-мужски, по- горски. А поскольку в альплагере народ был крепкий и решительный, фельдшер решил дождаться пересменки.