– А сейчас ты жалеешь, что не осталась дома, верно?

Шелли не улыбнулась.

– Нет, – сказала она. – Становится все хуже. Я собиралась подождать, пока смогу позволить себе что-то приличное – например, свой трейлер или что-то в этом роде, – но теперь, думаю, нужно сваливать, причем срочно. У меня завтра полдня свободны, и я подумала, может быть, ты сходишь со мной узнать цены на съемные квартиры.

– Для этого нужно всего десять минут. Тебя интересуют новые в Сейджбраш или старые на Копперхед?

Шелли пожала плечами.

– Я не знаю. Я думала, мы возьмем газету и посмотрим.

– Да, я пойду с тобой.

Шелли с благодарностью посмотрела на подругу.

– А сегодня? Ты вернешься домой? Ты могла бы… остаться у меня.

– Да, верно.

– Ты могла бы переночевать в моей комнате.

– Сью, твои родители не любят меня. Они не разрешат мне ночевать у тебя.

– Разрешат.

Шелли, не соглашаясь, покачала головой.

– Нет, не разрешат. Кроме того, я собираюсь обратно. Мой отец, наверное, уже вернулся, и, если они ругаются, я сумею проскользнуть незамеченной.

Сью ничего не сказала и отвела глаза. Шелли была права. Ее родителям она не нравилась. Сью не знала почему: то ли потому, что Шелли не была китаянкой, то ли потому, что получала не такие высокие оценки в школе, чтобы быть подходящей подругой для их дочери. Ее родители разрешили бы Шелли переночевать и обращались бы с ней вежливо, но ей самой после ухода подруги пришлось бы выслушать немало всего о подробностях жизни семьи Шелли.

– Пошли, – сказала Шелли. – У меня машина, и я подвезу тебя до дома.

– Хорошо.

На парковке было пусто: там стояли только потрепанный «Додж Дарт», принадлежавший Шелли, и пикап «Тойота» у дальней стены кинотеатра. Сью снова почувствовала запах мескитового дерева: то ли что-то жарили на ранчо для туристов, то ли одинокий путник жег костер, собираясь ночевать в пустыне.

Шелли открыла дверь со стороны пассажира. Сью села в машину, а потом протянула руку и открыла дверь со стороны водителя. Сью пристегнула ремень, а Шелли завела машину и поставила кассету с музыкой Клинта Блэка.

– Только не это отстойное кантри, – проворчала Сью.

Шелли осклабилась:

– Если не кантри – значит, вообще не музыка.

Сью уставилась в окно на темные здания, пока «Дарт» спешил по 370-му шоссе к центру. На западе чернел силуэт пика Апачей, который выделялся даже на фоне темного неба. Они ехали молча, слушая музыку. Утром бабушка Сью заявила, что этот день хорошим не получится: тогда Сью не обратила внимания на ее предсказание, а теперь задумалась о том, что бабушка имела в виду. Было ясно, что старуха видела какой-то сон, предвещавший важное событие. Имела ли она в виду кризис в семье Шелли или что-то другое? Нужно будет спросить.

Машина остановилась перед домом Сью, она вышла и подошла к окну со стороны Шелли.

– Ты хочешь зайти и посидеть у меня, пока твои не успокоятся?

Та покачала головой в знак отказа.

– Уже прошло два часа. Или они уже успокоились, или будут ругаться до рассвета. – Девушка устало улыбнулась. – Или мой папка ушел и топает по шоссе, распевая «Когда я вернусь в Финикс».

– Тогда позвони мне завтра.

– Позвоню.

Сью стояла на покрытом трещинами тротуаре и смотрела, как задние фары машины ее подруги удаляются, пока та не свернула. Затем поднялась по ступенькам на крыльцо. Дверь открылась еще до того, как она успела вынуть ключ из сумочки. В дверном проеме стояла ее бабушка, освещенная сзади светом из передней. Всклокоченные волосы пожилой женщины казались черным нимбом. Все другие домочадцы, включая мать Сью, уже отправились спать.

– Я рада, что с тобой все в порядке, – сказала бабушка по-китайски и добавила: – Я ждала. Думала, с тобой что-то может случиться.