– Глаза устали? – Помогая одеться Мур, Мелони грустно вздохнула.

Перебинтованная девочка слегка кивнула. Она прекрасно помнила уговор, и такая просьба вызывала в ней страх, чувство, что она может всех подвести. Но с непривычки здоровый глаз уже болел и немного слезился, а “Защитник” все громче шептал угрозы.

Синеглазая ведьмочка осмотрелась по сторонам и завязала на одежде Мур последний узелок. Импровизированную повязку поддели детские пальчики, и сиреневый зрачок посмотрел на Мелони. Но ведьма глядела на другой глаз, а точнее, на то место, где он когда-то был, и, хотя она знала, что скрывают бинты, каждый раз ей становилось жутко и обидно до боли в сердце. Правую часть лица Мур покрывали страшные порезы от множественных лезвий, и мистика этих ран заключалась в том, что они не заживали и при неосторожности были готовы снова открыться, залив лицо кровью. Кто и зачем так издевался над маленькой девочкой, знали только Алька и страшная кукла.

– Мур, я уже извинялась, но все же та молния… Мне… – Каждый раз Мел не могла удержаться. И вот опять безмолвный ребенок в ответ отрицательно мотал головой, даря улыбку своей подруге. – И все-таки ты сильнее меня, да?

Снег позади хрустнул. Мелони резко и машинально прижала Мур к груди.

– Кто здесь?!

* * *

Запах двигался… И шел за ними. Какого черта он шел за ними?! Дойдя до лестницы, я спустился немного вниз и прыжком преодолел все расстояние. На звук моих быстрых шагов охотник обернулся сам.

– Оу, ты кто? Напугал, откуда ты…

– Куда ты собрался? – бросил я.

– Тон смени, красавчик, хоть понимаешь, с кем говоришь?

Да, я постоянно себе напоминаю это. И мне безумно тяжело принять, что эта морда, от которой несет перегаром, защитник человечества… И от кого, чтоб меня?! От нас!

– Сейчас меня больше интересует, почему взрослый мужик идет в ту сторону, где у моих дочерей отхожее место.

Держи себя в руках, Клиф. Но то, как он посмотрел в ответ, заставило меня завести руку за спину: ногти, немного удлинившись, превратились в когти.

– Хех! И что, много вас там? А постарше дочки есть?

Раз волк, два волк.

– Ты у своего друга не спросил, когда он за чемоданом ходил?

Мы смотрим друг на друга.

– Да что ты такой хмурый?! Не знал я, что у вас там сральня! Извиняюсь.

Естественно, это было произнесено максимально грубо и таким тоном, что я уже уставился на артерию на его шее.

– Там супом кормят, поднимайся, и всем спокойней будет. – Мой голос максимально монотонен.

– Э, не, я в это проклятое место не ногой.

Он попытался почесать бок, но плотная кожа куртки, естественно, помешала.

– Проклятое? – дернул я бровью.

– Ага. – Его рука легла на кобуру. Ему нет смысла обнажать оружие; демонстрирует силу? – Говорят, кто в древнюю башню на северных землях зайдет, тут навсегда и останется.

Нет, Клиф, не говори этого, нет, не смей…

– Хм, охотник верит в мистические байки?

Сказал.

– А ты не робкого десятка, да? Видать, долго на этой забытой земле живешь. Тебе повезло, что я человек широкой души. Но вот на главном тракте, поверь, мои коллеги по ремеслу не такие… мягкие. Мало ли кто может оказаться ведьмой или, того хуже, вонючей псиной. – Палец охотника начал поглаживать кобуру.

– Да-да, прости, просто жена, дети…

Стараюсь отстраниться, стараюсь из-за всех сил.

– Я об этом и говорю, приятель. С оборотнями разговор короткий: пуля в лоб, и все, а вот с ведьмами тяжелее, их же хрен рассекретишь. – Плевок на землю. – Поэтому некоторые любят делать… глубокие проверки, хе-хе.

– Понимаю. – Я улыбнулся.

– Помню, подозревали одну мадам с сыном, я вызвался допрашивать. Ох, как она меня уговаривала! Сначала ртом, потом остальным.