– Тебе не страшно? – потерянно проговорил Даник.

– За себя я не боюсь.

Не успели они подойти к косому забору из тонкого, прогнившего дерева, как из маленького дома выбежала большая краснощёкая женщина преклонного возраста с редкими седыми волосами, собранными в хвост.

– Ой! Даничек! Даничек, слава Богу ты жив! – кричала она.

– Иди давай, – остановился Веня и протянул ему руку.

– Ой! Иди скорей в дом! У нас тут такое! О Боже мой! – хромая, приближалась она к калитке.

Данику стало понятно, что Веня дальше не пойдёт. Он с горьким волнением посмотрел на друга и пожал ему руку. И ушёл, ничего не сказав. Лишь только обернулся у самой калитки и опекающие руки затянули его за забор.

С приходом темноты улицы полностью опустели. Небо засыпало седыми звёздами. В окнах постепенно переставало блестеть электричество. Пролитая кровь жестоко и неоправданно волновала тех, кто не спал. А позже проснулись ещё несколько…

В одном из тамбуров девятиэтажки Илья заклеивал изолентой дверные глазки. Щёлкнул выключателем, осветив сидевших на полу Веню и Костю. Неприятное известие собрало их в доме, где жилые этажи прерывались нежилыми.

– Что ты знаешь? – спросил Веня, у опустившегося на коврик Илью.

– Тоже, что и соседи… – настороженно вспоминал он, в бледном свете лампы. – Благо, за тонкими стенами живут одни пьяницы и сплетницы…

– Короче.

– Казантипыча нашли возле продуктового с порванной грудью и синим лицом.

– Как!? – выпучил глаза Костя.

Илья, обратив лицо в печаль, посмотрел на него строго.

– Святой был человек… – Веня досадливо потупил глаза в пол.

– За жизнь и мухи не обидел, – подметил Илья.

– Какой только урод посмел убить батюшку!? – негодовал Костя. – И где Даника черти носят?

– Его не будет, – ответил Веня.

– По пятам ходит какой-то ублюдок больной, а он решил ночью никуда не вылезать? – возмущался Костя.

– Правильно сделал. Он единственный из нас, у кого есть хотя бы намёк на будущее. Если он предпочитает мордобою книги, не тебе его судить.

– Товарищи! – вскочил Илья. – Да о чём вы тут вообще? По нашей земле ходит убийца, а вы горбатого лепите! Его почерк – мучительная смерть, а мы тут дрожим, как крысы по углам!..

– Чё ты орёшь? – махнул ему Веня.

– Бесполезно, – усмехнулся Костя в ответ.

– … Сколько ещё наших близких умрёт, – продолжал Илья, – прежде чем его поймают? Мало маньяков повидали? Менты его лет десять высматривать будут, пока он не ошибётся! А сколько ещё невинных ляжет от рук душегуба?..

– Илья!

– Уймись ты! – поднялся Веня. – Я лично этого мерзавца за каждого убитого спрошу. Этот не соскочит, как все остальные.

– А кто соскочил-то? – спросил Костя. – Им же высшая мера положена.

– Спустить курок – считай отмучался? Забить насмерть, как скотину – вот, что они заслужили.

Ребята замолчали ненадолго, словно были в растерянности. Последние события обескураживали и с этим нужно было что-то делать. И тогда Костя спросил:

– А следы? Следы нашли? Хоть что-нибудь должны же были найти.

– Не знаю, – ответил Илья. – Мне через стены не докладывают о полицейских сводках.

– Ну да, что там можно узнать, там же одни алкаши живут…

– И сплетницы, – добавил Илья.

– Но ясно одно, – не слушал его Костя, – этот подонок всё ещё здесь! Ух, мразь, повесить его мало!

Илья уселся, доставая из куртки сигарету. После пламенных речей, ему часто хотелось перекурить.

– А ты куда лезешь? – спросил он. – Ладно Веня со своей справедливостью, но ты-то внук офицера.

– Мой дед самых честных правил уже затрахал со своей честью!

– Угу, а сам-то что? Подмазан так, что уже завтра полковником можешь стать.

– А я и без погон себя обеспечу.