– Канадец, – только и произнесла я от волнения, а потом вдруг, повинуясь какому-то внутреннему голосу, подняла руку вверх и сказала, глядя ему прямо в глаза: – Привет из Канады.

Он оторопело замер с так же поднятой рукой и открытым ртом, не успев произнести первым своё «личное» приветствие. Потом, прищурившись и подойдя поближе, вгляделся в моё лицо и спросил:

– Мы знакомы?

– Нет… Нет, но… – Мне никак не удавалось связать воедино свои мысли. – А как же ваша репетиция?

– Какая репетиция? – Видя, как он удивлённо сморгнул, я раздражённо подумала, что, наверное, ошиблась, и где-то в колледже есть ещё один парень с таким прозвищем. Но, в то же время, по его лицу я поняла, что и слова, и жест, показанный мне Мэттом, принадлежат всё-таки именно этому голубоглазому великану.

– Ты – Скотт Дюваллон? Из Монреаля? – Теперь я пристально смотрела на него.

– Откуда ты знаешь? – вопросом на вопрос ответил тот.

– Я… Мне один наш общий друг рассказал.

Услышав такое, парень помрачнел и на секунду оглянулся на неспешно игравших у него за спиной молодых ребят, время от времени нетерпеливо поглядывавших в нашу сторону:

– Ну, и которая из этих сорок трещит обо мне на каждом углу?

– Что? – не сразу поняла я, тоже посмотрев на игровое поле. – Да нет же! Я говорю о Мэтте Гэррисе! Вы вместе играете в «Иллюзиуме». Он сказал, что ты пишешь музыку и что у вас сегодня репетиция… в актовом зале… – Его лицо выражало все краски жалости, и от этого стало так противно, что я даже запнулась, а затем и вовсе замолчала. Было похоже, что он сейчас протянет руку и погладит меня по голове, как деревенскую дурочку. – Это что, не правда? – Он участливо поджал губы и медленно покачал головой. – И никакого Мэтта Гэрриса ты не знаешь?.. – упавшим голосом почти прошептала я. И снова получила тот же самый жест в ответ.

У меня было такое ощущение, что меня предали. Жестоко пошутили, просто так, от нечего делать. Маленькому уличному котёнку сначала показали мисочку молока, а потом пнули ногой с такой силой, что, казалось, лопнуло само сердце. Словно издалека я слышала слова Скотта:

– …Я никогда не играл в группе. У меня и слуха-то нет, не то что музыку сочинять. И насколько мне известно, у нас в колледже вообще нет никакой группы…

Мой мозг упорно не хотел верить в это и искал любые объяснения, другие варианты. В какой-то момент я услышала собственный голос:

– Но, может быть, есть другой Канадец?

– Послушай. – Я ощутила на своих плечах его ладони. – Если бы в нашем колледже существовал ещё один Канадец, я бы первый познакомился с ним, из чистого любопытства… Мне жаль, но тебя, судя по всему, просто-напросто кинули…

Я посмотрела ему в глаза, такие же внимательные и добрые, как и у Мэтта. Как у моего «друга».

Зло скинув со своих плеч его руки, я выбежала в коридор и быстро пошла прочь, даже не закрыв за собой дверь и не чувствуя, как на щеках появились две поблёскивающие дорожки.

Около выхода меня встретил мистер Брекон. Он озабоченно поглядывал в разные концы коридора, явно кого-то ожидая. Этим кем-то, по-видимому, была я, потому что, увидев меня, быстро шагающую ему на встречу, мужчина слегка расслабился и даже улыбнулся:

– Ну, что? Тебе лучше? – А потом я подошла поближе, и он, наконец, разглядел меня. – О, господи! Ну, что опять с тобой стряслось, Анжела?

При этих словах я чуть ли не споткнулась на ровном месте.

– Вы меня знаете?

Теперь он вытаращил на меня глаза от удивления:

– Ты чего, милая? Да тебя почти весь колледж знает! – Наверное, в тот момент я была похожа на лемура. – Гордость наших профессоров! Ты же – первая умница в колледже!