Мои мысли постоянно возвращались к одному вопросу: где сейчас эта половинка кулона? Это было загадкой для меня, как и твое неожиданное исчезновение из моей жизни… Если кто-то спрашивал меня, чего я боюсь больше всего, я отвечала, что, наверное, умереть в одиночестве или что-то в этом роде, но на самом деле больше всего я боялась не узнать, что же с тобой тогда случилось. Один день ты был рядом, ухмылки и заразительный смех, а на следующий день тебя не стало. Ни записок, ни звонков… ничего.

Если я и была обречена на то, чтобы никогда не найти чего-то в этой жизни охотницы, то это было твое местонахождение, Милай. И по мере того, как дни превращались в недели, а недели – в месяцы, я теряла всякую надежду когда-нибудь найти этот единственный подходящий замок к моему оставшемуся ключу около сердца.

Время шло, и я поняла, как неумолимо движется жизнь, как солнце восходит каждый день, несмотря ни на что. Я научилась жить с отсутствующим замком и ключом, который никуда не годится. Но где-то в глубине души я всё же надеялась найти этот замок. Он дополнял ключ на моей шее, так же идеально как ты дополнял меня, Милай.

Я с сожалением подумала о том, что так и не сказала тебе, как много ты для меня значил… Я не решалась. Ведь эту привилегию всегда брал на себя ты.

Стоя в утреннем свете, я наконец приняла решение. Я прокручивала его в голове бесчисленное количество раз, анализировала все возможности, все исходы. И вывод всегда был один и тот же. Я впускала Дэниела в своё сердце… Я наконец-то решила дать нам шанс, небольшой шанс. Но, тем не менее, он был, и эта мысль приводила меня в ужас и трепет.

В эти выходные я познакомлюсь с его родителями, поеду с ним в его родную коммуну в часу езды от города и попытаюсь найти общий язык, а возможно, и светлое будущее. Проводя расческой по мокрым волосам, я погрузилась в свои мысли и потянула за волосы сильнее, чем нужно. Расческа выскользнула из рук, и я беспомощно наблюдала, как она упала на пол.

Наклонившись, я поморщилась, виня в этом свою рассеянность и неуклюжесть. Увлекшись, я резко выпрямляюсь, не учитывая расстояния до раковины, и больно ударяюсь затылком. Резкая боль в затылке сразу затуманила сознание. С губ сорвалось тихое ругательство на родном языке. Пришлось ковылять к морозилке на кухне, чтобы отыскать пакет со льдом в множестве полуфабрикатах Дэна. С неохотой прижимаю лёд к больному месту, хмурясь от ноющей боли.

Все еще потерянная в сложившейся ситуации, нахожу утешительный юмор во всем этом, когда стою полуголая, завернутая в одно лишь полотенце, в тихом лофте своего партнера, с шишкой на затылке. Пакет со льдом в моей руке превратился из твёрдого в жидкость, растаяв окончательно. Выбросив его в пакет для отходов из пластика под кухонной раковиной, краем глаза замечаю что-то необычное в мусорном ведре, что-то неуместное для остального мусора.

Из-под выброшенных бумаг и обёрток выглядывал конверт, ярко-желтый цвет которого контрастировал с остальным тусклым цветом. От слова, напечатанного на лицевой стороне, у меня сжалось сердце. «Рубикон», – гласило оно…

Слово, которое ты с нежностью превратил в прозвище для меня. Кира Рубинина стала Рубиконом… Ты часто говорил, что я – твоя точка невозврата жизни, Милай, твой собственный рубикон.

Руки предательски дрожали, когда я подобрала конверт, пальцы обводили буквы, выведенные торжественными красными чернилами. Конверт уже вскрывали, верхний край был надрезан, и я невольно задалась вопросом, почему у Дэна в мусорной корзине лежит уже вскрытое письмо, адресованное мне.