Я пригладил ее волосы, жеманно улыбаясь. Кранц всегда был и остается красивым парадоксом, наполненным историями о тоске и неутолимом желании сбежать отсюда на материк, как что идёт не так. И я… ну… я ничем не отличался здесь от других.
Мой разум был заполнен тайнами девушки, которая когда-то была погребенной под нашей мимолетной интрижкой, которая обещала большее, но закончилась меньшим. Кира была моим прошлым. Вряд ли она вообще когда-либо была моей, но оказалось, что этого 'ничего' было достаточно, чтобы постоянно помнить о ней спустя восемь лет. Соня – мое настоящее. И, возможно, будущее. И все же воспоминания о той зеленоглазой бунтарке казались более реальными, чем об этом мнимом настоящем, как томительный аромат давно увядшего цветка.
– Вы позвонили её родителям?! Нет??!… Я что, должен сам заниматься всей вашей грёбаной работой полиции?! – кричал я в трубку, с трудом скрывая ужас, который начинал проступать в моем голосе.
Какая-то часть меня понимала, что обвинять мента на другом конце провода было бессмысленно, но логике, охваченной паникой, было на это наплевать.
Соня не вернулась домой после занятий сегодня. В любом другом городе на это можно было бы закрыть глаза, как на то, что девушка просто прогуливает вечер где-нибудь в другом месте. Но только не в нашем городе – мрачном, уединённом месте, где трезвость была скорее исключением, чем нормой. В таком месте трудно было думать оптимистично.
С того момента, как Соня исчезла, меня охватило необъяснимое чувство вины. Я должен был приложить больше усилий, принять больше мер предосторожности, чтобы уберечь её. Двадцать один год – слишком юный возраст, чтобы быть поглощённой ужасами, которые таил в себе Кранц на своих с виду очаровательных улицах, когда-то запятнанных кровью.
Когда от полиции не поступало никаких вестей уже двое суток, мне пришлось взять дело в свои руки. Я пересилил себя и позвонил ее родителям – они не были моими самыми большими поклонниками. Предки Сони невзлюбили меня с того момента, как она представила им меня; они громко перешептывались за моей спиной тем вечером, что я плохо влияю на их дочь, что я помешаю ее многообещающему будущему в Польше.
В конце концов, ситуация достигла точки кипения, когда их дочь поставила перед ними ультиматум: либо они смиряются с нашими отношениями, либо теряют общение с ней. Как ни больно, наверное, это было делать им, они выбрали первое, предпочтя погрязнуть в своих предрассудках, но уже молча. И теперь, даже в бешенстве от этой ситуации, я уже ожидал услышать их молчаливые обвинения в трубке в мой адрес.
Я затаил дыхание, набирая в очередной раз хорошо знакомый номер родителей своей девушки. От безразличного холода ответа её отца у меня в жилах застыла кровь.
«Нет. Мы не знаем, где она», – отрывисто сказал он и резко повесил трубку.
Какого черта??! Разве вы не её родители, чтобы хотя бы немного побеспокоиться о местонахождении своей единственной дочери?!!
Не обращая внимания на их тотальный игнор, я решил найти её сам. Она была где-то там, возможно, напуганная и одинокая, и я не успокоюсь, пока снова не заключу её в свои руки.
Для выполнения этой задачи я обратился к руководству колледжа КСТ «Колледж сервиса и туризма», где она училась гостиничному делу, затем связался с друзьями Сони – никто из них не располагал никакой информацией, нужной мне. Каждый тупик был жестоким ударом по параноидному разуму. Последний раз её видели, когда она выходила из областной научной библиотеки в шесть часов вечера. После этого она для всех превратилась в призрака – исчезла, не оставив после себя никаких следов.