Она посмотрела в зеркало, улыбаясь воспоминанию, и скрутила волосы в пучок на макушке.

Дверь в уборную распахнулась, и вошла Андреа, одетая в фиолетовую клетчатую пижаму и светло-лиловые тапочки.

– Ой, привет, – произнесла она подозрительно робко. – Прости, я переодевалась.

– Ага, без проблем, – одобряюще улыбнулась Кади. – Как прошел ужин?

– Хорошо. – Андреа устроила на соседней раковине фиолетовую в тон сумочку с принадлежностями.

Разговор теплел еще медленнее, чем вода в кране. Кади наклонилась умыть лицо.

– Ранджу пока не вернулась.

– Знаю. – Андреа выдавила на электрическую щетку полосочку пасты с такой сосредоточенностью, какую «Аквафреш» не то чтобы заслуживал. – Мы столкнулись с ней на площади. Родители водили ее в какой-то модный ресторан в их отеле. Я пригласила ее поесть с нами мороженого – чисто из вежливости, – но Ранджу сказала, что кое с какими людьми уже договорилась.

На словах «кое с какими людьми» Андреа изобразила пальцами кавычки, а остальное проговорила с щеткой в зубах, буквально исходя пеной:

– Какими людьми? Что за страшный секрет? Я не собиралась за ней тащиться, у меня мороженка была в планах! – Андреа умолкла и сплюнула. – Грубо.

И она сунула жужжащую щетку обратно в рот.

Кади промокнула лицо полотенцем, пытаясь придумать ответ.

Андреа прополоскала рот и сплюнула последний раз.

– Наверное, легко заводит друзей. Не знаю как.

Кади ощутила неприятную солидарность с Андреа, связавшую их клейкой смесью из неуверенности в себе и зависти.

– Можно взять у тебя немного пасты? Забыла свою.

Андреа протянула ей тюбик.

– Откуда у тебя шрам на шее?

Кади уронила тюбик в раковину.

– Ой, черт, прости. – Она завозилась, вылавливая его, и вспыхнула: – Я… э-э… этот?..

Кади прикрыла шрам ладонью и солгала:

– Удалила родинку.

– Рак?

Она распустила волосы, скрывая шрам.

– Нет, но думали, что есть вероятность, а потому… – Пусть шрам был всего лишь углублением длиной в дюйм, он напоминал о стыде столь глубоком, что доставал до самого сердца. – Не люблю его, уродливый.

– Тебе нужно каждый день использовать крем от загара. Рыжеволосые склонны к раку кожи.

– Куда с родителями ходили? – Кади сунула в рот щетку, чтобы передать разговорную эстафету на ту сторону.

– В Бартлиз. Слышала про это знаменитое место с бургерами? Родители ходили туда на свое первое свидание, вот и захотели, чтобы я тоже попробовала. Сказали, мол, ничего не изменилось, кроме меню, что их порадовало, но я не очень-то люблю гамбургеры. Потом родители поехали домой. Они не из тех, кто станет тратить деньги на гостиницы, пока совсем не прижмет.

– Мои тоже.

– Ты про отца и тетю? Ранджу говорила, что твоей мамы не было.

– Ну да. – Кади мельком глянула на Андреа в зеркале: «И когда эти двое успели меня обсудить?» – Я в общем.

– А почему мама не приехала?

Кади вздохнула:

– Она абсолютно разочарована во мне за то, что я поступила в Гарвард.

Андреа на мгновение нахмурилась, сбитая с толку, но потом расплылась в улыбке:

– А, ты шутишь, на этот раз до меня дошло.

Кади тоже улыбнулась, больше ничего не раскрывая.

– Увидимся в комнате.

Неуверенный взгляд Андреа проводил ее, отражаясь раз за разом в ряде зеркал.

Так что на пути обратно Кади преследовало не одно, но два болезненных воспоминания. Она быстро переоделась и залезла под одеяло на своей нижней койке, но так и не сумела выстоять против двух воспоминаний сразу. И пока пыталась заснуть, ее разум все проигрывал тот ужасный вечер, когда она за ужином обсуждала с родителями свои письма о зачислении.

Она помнила, как отец откинулся на спинку стула.

– Гарвард. Ты поступила… серьезно?