Анна пыталась произнести хоть одно слово, но никто даже не посмотрел в её сторону, её мнение никого не интересовало; также, как и её жизнь и перемены в ней. Анна недоумевала: «Зачем позвали? Решайте всё сами! И вы уже всё равно всё решили без меня.» Она поднялась из-за стола, махнула рукой, и бросив: «Пока», удалилась, оставив родителей.

Через какой-то срок Анна получает письмо от мамы, в котором, подробнейшим образом, по пунктам описывается ход действий: мама после развода, переезжает жить к сестре – старой деве – в другой город. Папа остаётся в квартире с прислугой («слава Богу!»). Анна же обязуется периодически присматривать за домом и за папой – это самое малое, что обязана сделать дочь для отца. Анна была удивлена; она не ожидала от мамы такой лояльности. «Что на неё нашло? Она пошла мне навстречу? Почему? А, может быть, этим самым она снимает с себя угрызения совести?», задавала себе вопросы Анна. Но потом решила не философствовать и не вдаваться в подробности, которых она всё равно не поймёт.

Незадолго до Рождества родители Анны развелись. С мамой она почти не видится, только созванивается. Папу старается регулярно навещать. Обычно Анна приходит к нему вечером, они пьют вместе чай, и, как правило, молчат. Анна даже не знает, радует ли папу её приход. Но иногда вдруг тишина нарушается, и он рассказывает о том, что делал или писал в последнее время. А Анне так хотелось поделиться с ним своими новыми планами. Она попыталась несколько раз заговорить о себе, об Эрике, об их намерении переехать к морю, но его взгляд останавливался на одной точке, и, заикаясь, он перебивал разговор какой-нибудь неважной темой.

Прошло несколько месяцев, Анна заметила, что папа стал кашлять и задыхаться. «Странно, он ведь не курит. И не такой уж он старый». Анна позвонила маме, и та незамедлительно приехала. Началось что-то вроде подобия семейной жизни: мама с папой вместе разъезжали по врачам и консультациям. Папа угасал на глазах. Незадолго до Пасхи его поместили в больницу. Анна делала всё, чтобы помочь маме в уходе за ним; ей всегда казалось, что, если бы она не стала художницей, она вполне могла бы быть врачом или по меньшей мере, медицинской сестрой, и сейчас она нашла себе в этом применение. Папе поставили диагноз – двустороннее воспаление лёгких, и Анна с мамой надеялись, что всё обойдётся.

Но, не обошлось: папа быстро худел, аппетит пропал, ему явно нездоровилось. Он часто спрашивал: «Ну что ж? Угасаю я?», а обе женщины отвечали: «Нет, нет! Это не происходит так быстро! Ты молодец и скоро поправишься!»

Но случилось это гораздо раньше, чем можно было ожидать. В шесть часов утра раздался звонок в квартире Эрика и Анны – на проводе мама. Тихим, дрожащим голосом сообщает, что несколько часов назад папа скончался. Врач сказал, что он умер во сне, не мучился и не задыхался. Мама говорила, а Анна думала про себя: «Зачем нужно было разводиться? А не ускорил ли их развод папину кончину?»

Наступило траурное время подготовки к похоронам, рассылка приглашений родственникам и знакомым.

В день погребения, утром, все собрались в маленькой капелле, прямо на кладбище. После возложения венков и букетов началась служба, которая продлилась недолго и закончилась одной из песен Малера, прозвучавшей в записи. Анна была удивлена, что она, ни во время службы, ни после не чувствовала подавленности и не была удручена: скорее, это было светлое ощущение соприкосновения с вечностью. Она была уверенна, что папе хорошо, что он познал тайну бытия и его завершения.

После поминок мама подошла к Анне, поцеловала её в щёку, что она делала крайне редко, сказав на прощание: «Я напишу тебе», села в такси и поехала на станцию, а оттуда – на поезде к сестре. Знакомые и родные, выразив обычный шаблон соболезнований, расселись по машинам и разъехались в разные стороны. Эрик подошёл к Анне – он деликатно скрывался всё это время – накинул платок ей на плечи и предложил пройтись до папиной могилы; сказал: «Может быть, тебе хотелось бы побыть с ним наедине ещё несколько минут?». Анна подумала: «Да, он прав. Ведь я не скоро приду сюда».