Время едва-едва перевалило за полдень, а пресловутый лондонский туман уже окутал улицы города серой непроницаемой мглой, и лишь уличные фонари робко вторгались в нее трепетным сиянием. Экипаж высадил Конан Дойла у парадного крыльца отеля «Савой».

Внутри бурлила жизнь, яркая и уютная. Писатель был тут завсегдатаем, но в этот раз люди оборачивались и поглядывали на него недружелюбно, пока он подыскивал свободный столик. На многих посетителях тоже красовались черные нарукавные повязки.

Дурные вести разносятся быстро.

Дойл машинально опустил голову и быстро пошел вперед – в подвижную мишень попасть сложнее. Мимоходом он глянул на столик в углу. Сперва ему показалось, что там сидит подросток с накладными усами. Присмотревшись, Конан Дойл узнал в мнимом ребенке своего усатого приятеля и драматурга Джеймса Мэтью Барри, с которым договорился поужинать. В прошлом году друзья заключили контракт с импресарио Ричардом Д’Ойли Картом и общими усилиями создали комическую оперу «Джейн Энни». Представление с треском провалилось, критики не оставили от него камня на камне. Всякий раз, освистанные публикой, авторы заливали горе вином. Пятидесятый показ стал последним, что и уберегло их печень.

Конан Дойл пробрался среди тесно стоящих столиков. Барри поднялся ему навстречу; при росте всего полтора метра он часто вводил окружающих в заблуждение.

– Джеймс Мэтью, – приветствовал приятеля Артур, пожимая пухлой рукой его крошечную ладонь.

– Артур.

Прибывший официант терпеливо ждал, пока друзья устроятся поудобнее. Барри уже наполовину осушил стакан виски.

– Я пригубил божественный нектар матушки Шотландии. – Раскатистая «р» выдавала в нем провинциала.

– Пожалуй, я тоже нуждаюсь в просветлении, – ответил Конан Дойл и обратился к официанту: – Генри, принесите мне тройной виски.

Уроженец Эдинбурга, Конан Дойл бóльшую часть жизни провел в Англии и сохранил лишь легкую картавость.

– Ого! Тройная порция с утра пораньше? Крепко тебе сегодня досталось, Артур?

– На редкость паршивый день, – пробурчал Конан Дойл. – Просто из ряда вон! – добавил он и разом опрокинул стакан, который поставил перед ним официант.

Виски обжег ему горло, Дойл невольно сморщился, вытер усы салфеткой и уставился на Барри:

– Знал бы ты, с какой невероятной встречи все началось, нарочно не придумаешь ни в одном…

– Ба, знаменитейший лондонский убийца!

Голос, прервавший Конан Дойла, был громким, но обладал изысканным тембром и производил неизгладимое впечатление. Как и его владелец – крупный господин в зеленом, подбитом мехом пальто, которое ниспадало с плеч и открывало лимонно-желтый жилет с белоснежным галстуком. Черная шляпа с широкими полями была щегольски сдвинута набок.

Кто же еще, как не модник Оскар Уайльд, мог так одеваться? Молодой спутник льнул к нему, как рыба прилипала к акуле. Юноша был высок, строен, с длинными ресницами и точеным лицом; блестящие пшеничные кудряшки и изящные руки дополняли его женственный облик. Он украдкой косился на Конан Дойла и Барри. Дойл нервно ерзал в кресле. Слухи о последнем увлечении Оскара уже разнеслись повсюду.

– Здравствуй, Артур, – произнес Уайльд, а затем окинул Барри взглядом, будто припоминая, кто перед ним. – Ты ли это, Джеймс Мэтью? Право слово, с такими усами легко затеряться в толпе. Слава богу, огромный талант не даст тебе пропасть.

Уайльд часто беззлобно подтрунивал над друзьями.

– Зато тебя, Оскар, трудно не заметить, – с ходу парировал коротышка-шотландец, снова прикладываясь к виски.

– Не правда ли? Как только я покидаю общество, все осознают, как много потеряли, – выразительно проговорил Уайльд с кривой улыбкой.