Когда Валантен проходил мимо церкви Сен-Жермен, его отвлекло от мрачных мыслей необычное оживление, царившее на улицах. Люди собирались группами возле подворотен, что-то обсуждали, спорили с удрученным или растерянным видом. Женщины высовывались из окон, криками зазывая домой своих отпрысков. На площади Сен-Сюльпис мимо инспектора по направлению к Палате пэров рысцой пробежал вооруженный отряд Национальной гвардии. Атмосфера была так наэлектризована, что, казалось, малейшей искры будет достаточно, чтобы народ устроил манифестацию, а то и сразу мятеж.

Валантена обогнала бегом компания молодых людей, и он успел ухватить одного за рукав. Незнакомец со щербатым от оспы лицом – студент, судя по внешнему виду, – выругался и смерил его враждебным взглядом.

– Спокойно, приятель, – велел Валантен, сунув ему под нос бляху инспектора полиции. – Пара вопросов, и я тебя отпущу. Что за суета тут творится?

– Народу опять хотят заткнуть рот! Вот что творится! А если уж даже вы, полиция, не в курсе, это доказывает, что новым властям наплевать на общественные институты!

Парня переполняли эмоции – он говорил заикаясь, брызгал слюной и никак не мог отдышаться. Валантен нетерпеливо встряхнул его за плечо:

– Ты о чем? Что, черт возьми, происходит? Объясняй нормально, олух.

– Король только что заставил уйти в отставку премьер-министра Лаффита и поручил Казимиру Перье сформировать новое правительство. У нас во второй раз пытаются отобрать достижения Июльской революции. Нельзя им это позволить!

Валантен, не ожидавший такой новости, отпустил студента, и тот помчался догонять товарищей. Банкир Жак Лаффит олицетворял собой все движение преобразований, он был сторонником социальных и экономических реформ, а также поддержки народов Европы в их борьбе за независимость. Коллега Лаффита, Казимир Перье, в отличие от него, был консерватором, лидером партии противодействия, провозглашавшей возвращение к порядку, к политике умиротворения в Европе и сохранению равновесия, установленного после падения наполеоновской империи. Из слов студента, которого Валантен расспросил, было ясно, что такая замена главы правительства свидетельствует о решительном отречении Луи-Филиппа от республиканских идеалов. Это усилит тех оппозиционеров, которые давно кричат, что новый король французов допустил Лаффита к власти лишь для того, чтобы поскорее его дискредитировать. В лучшем случае отставка премьер-министра приведет к беспорядкам на улицах Парижа, в худшем – обернется восстанием, если либералам удастся поднять народ на борьбу. Но лично для Валантена это прежде всего означало, что грядет новый период нестабильности, который затруднит проведение расследований. А если во главе полиции опять сменится префект, само существование Бюро темных дел в очередной раз может оказаться под угрозой.

Молодой инспектор озабоченно ускорил шаг, с трудом прокладывая себе дорогу в толпе недовольных, которые всё прибывали. Гомон на улицах нарастал. До ушей Валантена то здесь, то там долетали слова, не предвещавшие ничего хорошего: «измена», «тиран», «манифестация», «баррикады»…

Вернувшись в свои апартаменты, он помедлил в прихожей, раздумывая, не велит ли ему долг полицейского немедленно отправиться в префектуру. Но кое-что его сдерживало – внутренняя убежденность в том, что это не его борьба и что он ничего не выиграет, если очертя голову ринется навстречу наступающей эпохе смуты. Подождать и посмотреть, какой оборот примут события в ближайшие часы, представлялось более разумным решением.

А пока надо было чем-то занять время. Валантен подошел к книжному шкафу в своей библиотеке, наклонил стоявший среди других изданий томик «Опытов» Монтеня – и вся секция полок со скрипом повернулась, открыв проход в потайную комнату. Там, в этом убежище, Валантен часто искал покоя и отдохновения, когда его одолевали приступы меланхолии. На стенах висели два портрета – Гиацинта Верна и его жены Клариссы, которая умерла совсем молодой от первых родов. Валантен ее не знал. В этой комнате без окон инспектор хранил свое прошлое – вещи из того периода его жизни, когда он мечтал поступить в Политехническую школу и начать карьеру ученого под руководством профессора Пеллетье