У Кати открылся поразительный дар рассказчицы: она изображала поочередно то испуганного парня, выглядывающего из кустов, то самодовольного придурка на «Харлее», то Светкину мать, поносящую Светку на чем свет стоит из окна на весь двор. Маша смеялась до слез, утирала глаза и, когда вернулась с работы Наталья Сергеевна, уговорила и ее сесть послушать. Катя исполнила «на бис» особенно удачные моменты, оттачивая их по ходу дела, а внутри было уже совсем покойно и хорошо – она выиграла! У нее все получилось.

Так и продолжалось потом многие годы – Катя стала для Маши вроде как Петросяном на дому. С другими Маша вела умные беседы, а с Катей расслаблялась и даже сплетничала иногда. Катю это не обижало. Не обижали и косые взгляды Машиных друзей из школы и потом из института: мол, ты кто, где учишься? А… в этом. Да, конечно, они сразу видели в ней человека не их круга. Но Катя и сама это знала и не жаловалась, играла в девочку «без претензий». Маша ее представляла как самую давнюю подругу детства. Подруга детства – это почти титул. А до их круга она когда-нибудь допрыгнет. И даст бог, и перепрыгнет. Ей не к спеху, дайте сначала адаптироваться… Так думала Катя.

Пока не встретила Иннокентия. Да. Пока не встретила Иннокентия.

– Тебе привет, – сказала она и спрятала телефон обратно в сумку.

– Подружка-соседка? – Иннокентий пригубил из стакана с белым вином. – Зря отказалась от вина: очень легкое и подходит к спарже.

– Выпендрежник! – беззлобно высказалась Маша, поддевая спаржу вилкой. – Между прочим, она все так же в тебя влюблена.

– Угу. – Иннокентий поморщился: – И все так же тебе завидует.

Маша хмыкнула, повела плечами.:

– Было бы чему! Знал бы ты, как меня игнорирует новый начальник! Вчера увидел с Ник Ником… Думает, я безмозглая блатная девица.

– А ты мозговитая, – улыбнулся Кеша.

– Нет, – горестно вздохнула Маша. – Последнее время – нет. Хожу вокруг да около. А вокруг да около ЧЕГО – не знаю. Понимаешь, странные смерти. Но таких всегда можно накопать. Нет. Странные смерти в странных местах. Вот смотри! – Маша полезла в сумку и достала распечатку плана Москвы.

– Дай-ка. – Иннокентий положил карту справа от тарелки и некоторое время рассеянно на нее глядел, приканчивая тем временем спаржу.

Маша смотрела на него с надеждой, пила воду и боялась слово молвить – Иннокентий априори ничего не понимал в убийствах, но оба привыкли доверять умственным способностям друг друга: и если у Маши в мозгах царила логика, то Иннокентий брал эрудицией.

– Ну как?! – не выдержала наконец Маша.

– Глупости. – Иннокентий отодвинул карту. – Ничего не приходит в голову.

Маша послушно убрала карту.

– Вот и у меня – простой, – мрачно сказала она, подзывая кивком официанта.

– Съешь десерт – утешишься! – Иннокентий подмигнул ей и настоял на самом большом торте из витрины: монстре во фруктах и взбитых сливках. – А я иконку замечательную откопал, – сказал он, когда они оба принялись за сладкое. – Староверческую, шестнадцатый век. У меня уже есть на нее клиент – могу на месяц взять каникулы и, если хочешь…

– Этот Ельник из них тоже! – прервала Кешу Маша, почти ткнув в него ложечкой с тортом.

– Что? – застыл Иннокентий.

Маша снова достала карту, попросила ручку.

Иннокентий послушно вынул ручку из внутреннего кармана бархатного вишневого пиджака. Маша раздраженно расписала золотое перо на салфетке, а потом поставила аккуратную звездочку рядом с Красной площадью.

– Подожди. – Иннокентий снова забрал карту, еще раз посмотрел на точки. – Я могу ее оставить на пару дней у себя? Подумаю и, если что надумаю, перезвоню тебе.