– Какую девушку? – словно удивилась тьма. – А-а… Ты о той вертихвостке, за которой в лес погнался? Хе-хе… Успокойся, казак. Это всего лишь наваждение. Как только живая девица из твоих объятий выскользнула, мои шутники морок и напустили. Извини, паря, но ты не за своей милкой погнался, – одну из летавиц ловил. А девушка твоя давно на берегу сидит. У костра греется и недоумевает: куда жених запропастился? Да только зачем она тебе, казак? Взгляни – разве мои дочери не пригожее?

И в тот же миг лесная поляна озарилась, невесть как пробившимся сквозь тяжелые облака, лунным светом. А в нем запорхали, исполняя затейливый танец, десятки стройных тел, укутанных лишь в символические, то ли прозрачные, то ли – призрачные одежды. Все плясуньи оказались столь прекрасны, что Тарас непроизвольно залюбовался их завораживающей красотой и грациозностью движений. А длинные, стройные ножки молоденьких девушек, обутые в красные сапожки, буквально пленили взгляд парня.

Куница и не заметил, как шагнул на колдовскую поляну.

– К слову сказать, – вкрадчиво промолвил лесной хозяин, словно подмигивая Тарасу. – Все они: и крылатые вилы, и лесные летавицы гораздо падки на баловство. Не то что ваши – человеческие недотроги. Веселись, казак, сколько сил хватит. И не бойся отказа – все твои.

– Иди ко мне… иди ко мне… иди ко мне… – наперегонки зазывали проказницы парня, окончательно растерявшего былую агрессивность. Красотки весело смеялись и протягивали к нему изящные руки. Летавицы хотя и прервали воздушный танец, но от избытка бурлящих эмоций не могли устоять на месте, и – то одна, то другая, начинали вертеться юлой, высоко подпрыгивая и взлетая над поляной. При этом изящные красные сапожки были единственной деталью из всей одежды, которая не исчезала под пристальным взглядом парня. – Ты же наш… Наш!.. Мы чувствуем! Иди к нам… Мы ждем тебя… Мы любим тебя!..

Куница уже подошел так близко, что оставалось сделать всего лишь единственный шаг и протянуть руки, чтобы притронуться к одной из лесных красоток. Но, на его счастье, все они были настолько соблазнительны и прекрасны, что Тарас остановился в нерешительности, не зная, на которой остановить выбор.

– Чудо, как хороши, чертовки… – пробормотал в растерянности. – Аж глаза разбегаются…

– Он не может выбрать… Он не может выбрать, – оживленно защебетали шалуньи и стали наперебой советовать совершенно оторопевшему парню. – А ты закрой глаза… Закрой глаза… Твоя милка тебя сама найдет!.. Доверься судьбе! Покорись ее воле…

Зачарованный красотой прелестниц, Куница готов был с радостью выполнить любое их пожелание. Вот только стараясь исполнить все наилучшим способом, он не только крепко зажмурился, но еще и попробовал прикрыть глаза ладонями. И… неуклюже ткнул себя в нос, зажатым в кулаке, кисетом с табаком. Ядреный аромат курительной смеси засвербел в ноздрях столь нестерпимо, что Куница не удержался и громко чихнул.

Именно это, казалось бы, столь житейское и совершенно безобидное действие привело к колоссальнейшим последствиям. Сравнимым, по своей разрушительной мощи, с ураганом или бураном.

Еще даже эхо, вызванное оглушительным чихом, не утихло, как всю стайку соблазнительниц с волшебной поляны, словно неистовой бурей смело.

– Апчхи! – парень чихнул во второй раз…

И, – несмотря на полуночное время и укрывшуюся за облаками луну, – в лесу посветлело, вполне достаточно для того, чтобы отличить одно дерево от другого и даже попытаться рассмотреть отдельные крупные ветки.

Тарас глубоко вдохнул и чихнул в третий раз – окончательно приходя в себя.