– Уже можешь, моя дорогая, – сказал Джимс.

После обеда он повел ее в Вестминстер-холл, а потом в подземную часовню Св. Девы Марии. Даже Зилла, которая почти не замечала таких вещей, была вынуждена признать, что каменная кладка сэра Чарльза Барри производит впечатление, а роскошные светильники великолепны. Она послушно разглядывала фрески с изображением св. Екатерины, которую пытали на колесе, и св. Иоанна Евангелиста в кипящем масле, хотя они вызывали у нее легкую тошноту, а от поджариваемого св. Лаврентия ей едва не стало плохо. Зилла подумала, что во время церемонии венчания не стоит смотреть вверх. На фоне этих ярких, насыщенных цветов лучше всего будет смотреться свадебное платье цвета слоновой кости. Выбрав статус одинокой женщины, она была полна решимости избавиться от воспоминаний о своем браке и почти примирилась с венчанием в церкви.

Жаль только, что детей нельзя взять с собой. Зилла уже представляла Евгению как подружку невесты и Джордана в качестве пажа. У них был бы шикарный вид в нарядах из черного бархата, с белыми кружевными воротниками. Если не считать этих легкомысленных фантазий, она серьезно беспокоилась из-за детей. Их существование было одним из тех не то чтобы неприятных, но тревожных фактов, от которых никак не избавиться, сколько ни пытайся. Разумеется, Зилла пыталась думать о них просто как о самых близких ей людях, возможно, единственных, кого она любит, потому что ее чувство к Джимсу вряд ли относилось к этой категории. Но неловкое положение, в котором она оказалась, не позволяло забыть о неприятных аспектах. Прежде всего они постоянно спрашивали, когда снова увидят Джерри. У Джордана появилась привычка громко задавать этот вопрос на улице, что приводило ее в замешательство, а когда Джимс пригласил к ним знакомого члена парламента, мальчик заявил: «Я хочу к папе!»

Евгения, будучи менее эмоциональной, всегда выражалась конкретнее. «Папа не приезжал к нам уже несколько месяцев, – заявляла она или цитировала няньку, которую Зилла теперь приглашала почти ежедневно: – Миссис Пикок говорит, что мой папа – «отсутствующий отец».

Последний его адрес, известный Зилле, был Харвист-роуд, 10. Иногда она доставала клочок бумаги, на котором Джерри его записал, и просто смотрела, размышляя. Номера телефона не было. Наконец она позвонила в справочную службу. Без фамилии ей не могли или не хотели помочь. Однажды после обеда, оставив детей на миссис Пикок, Зилла отправилась на Харвист-роуд, доехав на линии метро Бейкерлу до станции «Куинз-Парк». Это место напомнило ей о студенческих днях, когда они с Джерри снимали комнату недалеко от метро. Какое-то время они были счастливы. Потом Зилла забеременела и они поженились, но все уже изменилось.

– Иголки и булавки, иголки и булавки, – цитировал Джерри свою старую бабушку. – Как только мужчина женится, у него начинаются неприятности. – Они были в двухдневном свадебном путешествии в Брайтоне. – Потом он сказал: – Мне нравится быть женатым. Наверное, я проделаю это еще несколько раз.

Зилла дала ему пощечину, но он лишь рассмеялся в ответ. Теперь она разыскивала его, чтобы выяснить, намерен ли Джерри оставаться мертвым. На двери дома с номером из записки не было таблички с его именем, которую обычно прикрепляют рядом со звонком. Когда Зилла дернула за дверное кольцо в виде львиной головы, дверь открыла пожилая женщина, и, не дав ей произнести ни слова, сказала: