– Придет время – состарится, – отрезал начальник. – Какие замечания, товарищ Рогов?
– Звать – то как начальника, – спросил Пантелеев. – Мы знаем, что он – Василий, а как по батюшке, раз начальник, то положено авторитет блюсти…
– Обойдемся без отчества, – сказал Вася. – А сделано всё не так. Вы, Пантелеев, в чертежи заглядывали?
– Да вон они лежат. Попробуй, разберись…
– Зачем же тогда… Ладно.
– Что нужно, товарищ Рогов? – спросил начальник участка.
– Пятитонный кран… Трубы цельнотянутые… Я чертежи посмотрю, а завтра утром скажу метраж и диаметры… Так, газосварка – есть, инструмент – есть, а остальное по ходу дела.
– А кран зачем? – удивился Пантелеев.
– Двигатель нужно разобрать и уже по блокам устанавливать. Вы эту махину вчетвером поднимите? То – то… Установим картер на фундамент, закрепим и начнем сборку и обвязку. А что вы наворотили – убрать.
– Вот так вот, Пантелеев, учись. Кран будет после обеда, – сказал начальник участка. – Ну, работайте. Я на тебя, Вася, надеюсь. Ух, голова…
– А куда они денутся… – Усмехнулся, Вася. – Так, гвардия лесов. Хватит сидеть! Начали…
– Ты смотри… – озадачено сказал Пантелеев. – Тут в пору в ухо дать, чтобы не мешался, а нельзя – начальник. Пошли, мужики, работать. Говори, малец, что делать нужно, раз такой умный…
– Отсоединяйте трубы. Снимайте, головки цилиндров. Будет кран, начнем разбирать полностью. Завтра устанавливаем…
– Ну, ничего ты даешь, парень… Мы же не кони…
– Все претензии к начальнику участка. Можете доложить, что я с вас масло жму и требую работы, а не выпаривать сало из живота.
– Ух, ты какой… Смотри, не надорвись…
Вася круто взялся за дело. И двадцать второго августа дизель – генератор зарокотал, давая поселку дополнительную энергию. А двадцать четвертого Вася открывал парадную дверь училища.
Если бы не работа по монтажу дизель – генератора, то Вася, наверное, очумел бы от скуки. Поселок представлял одну улицу в сорок домов по двадцать с каждой стороны дороги. Школы – нет, клуба – нет, в больницу за сто верст… Баня у ручья, правда глубокого, заезжая лавка с водкой, песни женщин за околицей – вот и всё. Даже магазина постоянного не имелось. Всё в Малой Кеме, до которой тридцать километров по жуткой дороге. «Сто рублей не деньги, сто километров не расстояние», – говорили лесорубы. Впрочем, такая поговорка бытовала на всем Дальнем Востоке.
Вася не был привязан к поселку древними или дальними корнями. Вырос у бабки в Малой Кеме, учился в Тернее, а в поселок наезжал повидать мать, что рубила сучки на лесоповалах, и не столько от тяги к родному очагу – что ему было родным, в этом временном поселке? – сколько по житейской необходимости. Папа?.. Что – то смутное мелькало в памяти. Это смутное пахло крепким самосадом, лесом и дымом костров. На единственной фотографии, что сохранилась в доме, был снят молодой парень, прислонившись плечом к кедру. Снимали, видно, для газеты, а может для Доски почета… Кто его знает… Мать с годами все больше и больше отдалялась от сына и, кажется, он становился ей обузой. Вася это чувствовал и замыкался в себе.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, в которой Воронов впадает в раздумье о правильности выбора, начинаются суровые будни, Рогова ранит стрела Амура, но Черт толкнул под руку и стрела пролетела мимо. Тяжелый разговор
В школе почти ничего не изменилось за время отсутствия. Так же стояли якоря у входа, чуть поодаль стояла на кильблоках высохшая шлюпка, а у входа скучал курсант с повязкой дежурного по училищу. Часто встречались парни с одним шевроном на рукаве – первокурсники, в новеньких, ещё необмятых форменках.