– Ну, что вы… Разные весовые категории. И в мыслях нет. Я так думаю, что замполит, это не звание. Призвание, если хотите. А вы в курсантах врагов видите, а сегодняшний курсант, это завтрашний офицер флота…
– Ты смотри, какую философию развел?! Кто бы подумал… Деревенщина, лаптем щи хлебал, а туда же!.. Учить меня вздумал? Да я…
– Я в курсе, – быстро сказал Рогов. – Извините, Николай Петрович, ещё масса дел. Мы продолжим этот увлекательный разговор после отпуска. Честь имею!
– Ах, ты так? Ну, Рогов, погоди!.. Будет тебе увлекательный разговор…
Сильно, неузнаваемо изменился курсант Рогов. За один год из тихого, скромного мальчика, казалось временами, что чем – то пришибленного, он превратился в зрелого юношу, смело отстаивающего свою точку зрения, независимого в суждениях и очень крепкого физически. С житейских позиций и здравого смысла, наверное, Рогову не стоило бы конфликтовать со всемогущим замполитом. Зря он, как говорил Коля Воронов, попер на замполита, как на буфет с порванным рублем, но Вася решил не сдаваться. Вызывая насмешки деревенских парней, он в сельской библиотеке прочитал популярное издание сочинений Ленина и даже пробовал читать «Капитал» Маркса. Мало что понял, но цепкая память сохранила с десяток названий ленинских работ и отдельные цитаты. И это было сильное оружие в борьбе с малограмотным, но амбициозным замполитом. Что из этого выйдет, жизнь, как он говорил, покажет.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой Рогов убывает в отпуск, а в это время происходят некоторые события, возвращение Воронова
Самым счастливым человеком в школе, а теперь в училище был Менинзон. И дело не в том, что теоретическая механика в школе носила абстрактный характер, так как практически была не нужна, разве что для общего развития курсантов, но в училище имела четко определенный смысл. Если, как говорилось в первой главе, котельному машинисту или мотористу термех по барабану, то механику необходим. Но самое главное, заключалось в том, что теперь – о – о, теперь!! – будет такой оркестр, что мама не горюй! Но и здесь в бочку его счастья судьба подкинула ложку дегтя. Прочитав приказ, он воскликнул:
– Как?!
И помчался к начальнику училища. В кабинете начальника царила праздничная атмосфера. Даже из – за закрытой двери доносился возбужденный гул голосов, и секретарь тормознула Моисея Самуиловича, сказав:
– Совещание.
Но преподаватель не растерялся и уверено сообщил секретарю:
– Назначено.
Начальник училища Юрий Федорович Полищук, глянув на открывшуюся дверь, радостно воскликнул.
– Где ты бродишь, Моисей Самуилович, у нас уже трубы горят, а тебя все нет. Проходи, давай. Нет, каково, а? – Да что же это делается, Юрий Федорович?..
– А что такое?.. Чем могу – помогу…
– Читаю приказ и прямо – таки удивляюсь… Я столько бился с Вороновым, наконец, он стал лучшей трубой оркестра, а его отчисляют… Как вам это нравится?.. Оркестр, можно сказать уже образцовый, концерты может давать, а что я буду делать без Воронова?
– Дорогой Моисей Самуилович, – Юрий Федорович откинулся в кресле, – у нас не консерватория, а мореходное училище. Прошу это помнить. Есть приказ министра, начальника пароходства… Я не могу через них перепрыгнуть, вы меня тоже поймите. Что же получается… Восемнадцатилетнего Сысоева отчислить, а двадцатичетырехлетнего Воронова оставить? Поймут ли меня…
– Согласен. Но Сысоев, как бы это сказать помягче, совершенно неуспевающий, вот товарищи преподаватели подтвердят…
– Да уж, – заметил старый капитан, который вел теорию устройства судна, – это точно. Ему, что кливер, что лиселя – все одинаково, но это полбеды. Я сколько не бился, так он и не смог запомнить разницу между якорем Холла и якорем Болдта. Туповатый паренек…