– Ирочка, ты куда? – всплеснула руками Ядвига Богуславовна, когда я принялась торопливо натягивать первые попавшиеся сапоги, параллельно нащупывая на вешалке куртку. Хорошо, моя хозяйка не успела заметить, что я заявилась домой без верхней одежды, тогда бы мне точно было не избежать расспросов. Впрочем, на фоне нынешних событий такие мелочи жизни, как вполне предсказуемая реакция на мое, мягко говоря, странное поведение, выглядели настолько несущественными, что я посчитала непозволительной роскошью на них отвлекаться.

– На работу, – я, наконец, обнаружила в потемках искомую вещь, небрежно накинула куртку на плечи и пулей выскочила за дверь, где на основании еще более непроглядного мрака сразу пришла к выводу, что электричество пропало сразу во всем доме, и теперь мне предстоит вслепую совершить экстремальный спуск по крутой лестнице, а также желательно не навернуться при этом со ступенек и, что уж совсем критично, приложить все усилия, дабы не разбить очки. Тихо матерясь сквозь зубы на эмайнийском диалекте англосаксонского, я крепко вцепилась в перила, сделала пару неуверенных шагов, поняла, что такими темпами я окажусь на первом этаже в аккурат к утру, а это даже при учете несомненного преувеличения, использованного Леу относительно скорости прибытия отправленного за мной транспорта, меня категорически не устраивает, и, наплевав на технику безопасности, перешла на длинные прыжки. Я инстинктивно боялась думать о том, что произошло с Брианной в порту, и сознательно не позволяла себе анализировать адресованное мне консулом предупреждение, откровенно напоминающее недвусмысленную угрозу, сейчас я полностью сосредоточилась на спуске, в успешном осуществлении которого ведущая роль отводилась четкой координации движений, а будоражащие возбужденный разум мысли могли крайне отрицательно повлиять на функционирование моего и без того не особо надежного внутреннего автопилота.

На улице меня встретила сплошная стена непрерывного дождя – я встала под козырьком, помянула добрым словом неравнодушную Ядвигу Богуславовну, ценой неимоверных усилий добившуюся от управляющей компании долгожданной установки жизненно необходимого во влажном адмирском климате навеса, и близоруко всмотрелась в мрачную темноту двора. В тот момент, когда я уже собиралась с горечью констатировать, что от смертельного трюка с бешеными гонками по неосвещенной лестнице можно было и отказаться, и не рисковать целостностью собственных костей, чтобы затем еще битый час мерзнуть у подъезда, вдруг выяснилось буквально следующее: плохое зрение с поправкой на позднее время подвело меня до такой степени, что я умудрилась благополучно упустить из виду припаркованный чуть ли не у моих ног автомобиль. О своих офтальмологических проблемах я была прекрасно осведомлена, поразило меня скорее другое – как и подавляющее большинство очкариков, я обладала на редкость чувствительных слухом и обонянием, однако, на этот раз, моих рецепторов одинаково не достигли ни характерный запах выхлопных газов, ни мерный рокот работающего двигателя.

Стекло с водительской стороны опустилось на несколько сантиметров и приятный мужской голос по-английски уточнил:

– Вы -Айвори Грэм?

Так как непрекращающийся дождь безжалостно лишил меня малейшей возможности разглядеть лицо водителя, я лишь утвердительно кивнула, весьма неграциозно плюхнулась на заднее сиденье, и расставив приоритеты, начала тщательно протирать запотевшие очки. В салоне было не многим светлее, чем на улице, и до меня задним числом дошло, что машина не бросилась мне в глаза далеко не только по причине ярко выраженной куриной слепоты – сидящий за рулем человек с самоубийственной беспечностью напрочь пренебрегал включением габаритных огней. Конечно, я готова была теоретически предположить, что аномальное строение зрительного аппарата дает ему возможность отлично видеть в абсолютной темноте, но неужели остальным участникам дорожного движения предлагалось интуитивно догадываться, что на трассе есть кто-то еще, и предотвращать неминуемую при таких погодных условиях аварию исключительно по божественному наитию свыше? Да и вообще, парализовавший меня после разговора с Леу шок слегка отпустил, и количество не поддающихся логическому объяснению фактов стремительно возросло в разы – к примеру, какой смысл присылать за мной этого «призрачного гонщика», если нам все равно придется ехать по Вантовому мосту – единственной постоянной переправе во всей Адмире? Даже если он разовьет вторую космическую скорость, что по уровню вероятности, на мой взгляд, не превышает нуля, нам придется объезжать весь город, а на это так или иначе потребуется время. Между тем, на кону стояла жизнь Бри, и Леу явно знал, что делает. Кстати, и мне не повредило бы прояснить некоторые вопросы…