В черной мгле стали проступать расплывчатые фигуры. Послышались глухие голоса. Лада постепенно приходила в себя. Теперь она уже отчетливо видела, что перед ней на стульях сидят четверо, а пятый – длинный, худой, почти упираясь головой о потолок, стоит справа от нее. Лада перевела взгляд на его руки. Это был он – тот, кто преследовал ее в переулке – там, где должны были быть кисти, виднелись обтянутые тонкой белой кожей, все в шрамах, беспалые круглые культи.

Она закричала, но смогла издать лишь мычание – в ее рту был тряпичный кляп, который она не смогла вытолкнуть языком, потому что ее голова была обмотана тряпкой. Люди, сидящие на стульях, замолчали, уставившись на нее. Она узнала двоих из них – один из них был важный городской чиновник, второй – из банковских дельцов. Двух других она не знала, но по манерам и дорогой одежде было видно, что это тоже люди из высшего общества.

Она вдруг поняла, что на ней нет одежды. Опустив голову, она убедилась в этом – совершенно голая, она сидела на деревянном стуле, ее руки были примотаны к поручням, а ноги – к ножкам стула. От стыда Лада заревела, попыталась выдернуть руки, чтобы хоть немного прикрыться, да только стерла запястья до крови толстой грубой веревкой.

Четверка зрителей так и сидела, молча разглядывая ее и наблюдая за ее попытками освободиться. Потом, как по команде, они снова отвернулись и вполголоса заговорили, а следом каждый из них бросил на пол камни, и Лада поняла, что по количеству выпавших очков выиграл банковский делец. Беспалый поднял в углу коробочку, обхватив ее культями, поднес дельцу. Там были конверты, запечатанные сургучом. Помусолив пальцы, делец выудил из середины один конверт, вскрыл его, прочитал, и, улыбнувшись странной и зловещей улыбкой, провозгласил:

– Четвертование!

Они наперебой о чем-то очень тихо заговорили, а потом разом замолчали и посмотрели на Ладу, которая от ужаса уже снова была готова потерять сознание.

– Четвертование, четвертование, – тихим хором стали повторять все четверо, встав со стульев, и сопровождая каждое слово хлопком в ладоши, и свечной огонь отражался в их зрачках дьявольским желтым светом. – Четвертование, четвертование, четвертование…

Где-то далеко за домами только что взошло солнце. Отразившись от сотен окон, первый солнечный луч добрался до самого центра города, проник в окно на четвертом этаже неприметного серого здания и осветил угол стола, попав точно на круглый кактус, похожий на ежа. На спине «ежа» красовался фиолетовый бутон с многочисленными лепестками, устремленными вверх. Солнечный луч словно разбудил бутон, его лепестки вдруг медленно разошлись в стороны, превратившись в необыкновенной красоты цветок.

– Ого! – сказал Дэн, усевшись за стол. – Ты это видел?

– Что там? – поднял голову Никита.

– Кактус.

– Что с ним?

– Он расцвел.

Прихватив с собой смартфон, Никита подошел к столу Дэна.

– Красота, – сделав несколько снимков, Никита вернулся за свой стол. – Я-то сам к цветочкам спокойно отношусь, но вот моя Галина их обожает. У нее дома целая стена заставлена полками с комнатными цветами. Отправлю ей пару фотографий, пусть любуется. Откуда вообще взялся этот кактус? Такое ощущение, что он просто взял и появился. Но одно я помню точно – до тебя его у нас не было.

– Самое странное, что и я не помню как он появился на моем столе. Может, уборщица принесла?

– Возможно… Хм, Галина пишет, что это какое-то чудо, нужно лет двадцать, чтобы дождаться цветения кактуса такого вида. Тем более, глубокой осенью. Обычно они цветут летом.

– Значит, нам повезло, – сказал Дэн, поставив кактус перед монитором. – Спасибо, кактус, что доставил нам внезапное эстетическое удовольствие.