В это же время решался вопрос о передаче народных школ и церковно-приходских школ духовному ведомству Но на практике в большинстве случаев, как писал современник Ф.К. Сологуба, «священник от себя поручал преподавание учителю той же школы». Содержание получал священник, а в школе занимался учитель, который еще должен был в определенное время с классным журналом являться к батюшке на квартиру, чтобы сказать, что им пройдено, чтобы батюшка мог это записать и расписаться в журнале. Прав был Ф.К. Сологуб, когда говорил: «действительность фантастичнее выдумки». Тем же современником, который на практике был знаком с состоянием в народных и церковно-приходских школах, приводится случай, когда школа находилась в полном ведомстве священника. Батюшка, за неимением возможности вести учебные дела, из 200 рублей жалования нанимал на 25 рублей учителя на зиму, а за 30–35 рублей на круглый год, но учитель, в свободное от учительства время: весна, лето, часть осени, должен был присматривать за скотом священника и служить по кучерской части[24].

В периодике тех лет много писалось о нищенском существовании учителей, особенно сельских. Ф.К. Сологуб называл две причины того, что учитель, которому мало платят денег, всегда будет хуже: из-за того, что мало платят, приходится брать уроки на стороне, хороший учитель предпочтет более дорогую работу. Зарплата учителям городского училища в год им же называлась в сумму 720 рублей, но за это учитель должен был преподавать 10 предметов. В учительских институтах (трехлетний курс) в основном преподавались специальные предметы: педагогика и методика отдельных предметов. «Фокусом дешевизны» называет Ф.К. Сологуб универсальность учителей. Талантливый учитель, по его суждению, может быть только во главе собственной школы, так как казна не может делать рискованных опытов. Учитель гимназии – чиновник, и почти каждый его шаг регламентирован. Поэтому и учиться детям «изнурительно скучно».

Полицейская школа существует только в полицейском государстве, когда гимнастику преподает унтер-офицер, и он же на переменах надзирает за порядком. В таких школах практикуются доносы и обыски. В рассказе Ф.К. Сологуба «Обыск» мальчика обыскивают по ложному обвинению в краже, и тот радуется, не смотря на полученное унижение, что не опозорился перед взрослыми, и переодел рваную рубашку на новую. «Опытом, полезным для жизни» назвал Ф.К. Сологуб унижение, полученное мальчиком. Рассказ можно назвать автобиографичным, так как самим Ф.К. Сологубом[25] описываются случаи краж, в том числе из гардеробной в школе, где писатель учился. Естественно, что он не оставил без внимания случай, прочитанный из газет, когда один из учебных начальников собственноручно обшаривал одежду и постели испуганных мальчуганов. «Был суров, грозен и величав». Наказания не действуют, так как мальчики продолжают делать то, что им запрещено делать в школе: курят, читают Писарева[26], не соблюдают школьные порядки, так как считают их притеснительными и глупыми. Из циркуляра министра народного просвещения за 1903 год были описаны случаи упадка дисциплины: «грубые и дерзкие выходки со стороны учащихся по поводу получаемых отметок, замечаний или внушений преподавателей; случаи прямого нападения учащегося на лиц педагогического персонала и нанесение им оскорбления действием; среди учеников старшего возраста ведутся противоправительственная пропаганда»[27].

«Робкая, неупорядочная, отсталая, слабая школа, – вот, что такое школа полицейская»[28]. Робкие людишки могут воспитать только робких питомцев. О причинах нервности молодого поколения в 1904 году писалось: «Молодое поколение вступает в жизнь уже с ослабленной силой противодействия, с расстроенной системой, с изъянами воли, с надломленной энергией. Школа наносит вред своей внешней обстановкой и самой постановкой учебного дела»