Последний год перед выпуском пролетел так быстро, как не пролетал до этого ни один. Дорога длиной в одиннадцать школьных лет казалась бесконечно долгой, и, с честью пройдя ее, Саша очень изменился – вырос, окреп, возмужал и выглядел взрослее своего возраста. Да что там он, изменились все! Девчонки, вечно ноющие по пустякам, плетущие заговоры и интриги, ближе к окончанию школы превратились в очаровательных грациозных леди – спокойных, элегантных и немного манерных. А те самые задиры и драчуны, мальчишки, решающие все споры на кулаках, лезшие из кожи вон в доказательство своей взрослости, немного притихли, вытянулись и стали походить на горделивых джентльменов, да смотреть на одноклассниц так, словно видели их впервые.

На выпускном вечере Саша вместе с аттестатом зрелости получил золотую медаль, несколько похвальных грамот и добрые напутственные слова от учителей. После торжественной части начался выпускной бал. Сане не очень хотелось гулять всю ночь, как планировали одноклассники, и, при первой возможности покинув школу, он раньше других отправился домой.

С замиранием сердца Саша ждал переезда. Вещей в квартире оставалось уже совсем мало: все необходимое было собрано в контейнер, отправленный в Москву. От этого родной дом, впитавший атмосферу долгих лет счастливой и размеренной жизни, стал казаться унылым, опустевшим и уже немного чужим.

Накануне отъезда Саня случайно услышал разговор, показавшийся ему до боли пугающим. Его вдруг пронзило ощущение, что недолго продлятся спокойствие и их семейная идиллия: что-то непременно изменится, и перемены будут глобальными. Иногда он неосознанно мог что-то предугадывать, что понять заранее казалось невозможным. Порой эти ощущения были странными, словно продиктованные кем-то, но Саша воспринимал их спокойно, как факт, не сильно беспокоящий и вовсе не мешающий ему жить. Сейчас он стоял и слушал, пытаясь прогнать нехорошее предчувствие.

– Соня! Ну что с тобой? – слышался раздраженный голос отца. – Ты прости, родная, с таким скорбным выражением лица только на эшафот идут. Не могу я тебя понять никак! И не хочу! – отец говорил громко, заметно нервничая. – Можно подумать, мы уезжаем черт знает куда. Я все делаю для вас, чтобы вы жили достойно! А ты? Эх! Мне что, это все одному надо? Подумай хоть о сыне! Он поступит в университет, непременно поступит! После занятий будет возвращаться домой, а не в студенческую общагу, куда возвращался я – по необходимости, а не из-за большого желания. Да об этом многие только мечтают! Разве я неправ?

– Все хорошо, милый, – наконец Саша услышал и мамин голос с плаксивыми нотками. – Ты только не волнуйся и не сердись на меня! Просто такое ощущение, что жизнь раскалывается надвое. Здесь все родное, знакомое, привычное: наши родители, друзья, каштановые аллеи, дожди, солнце, морской прибой. Неужели ты меня не понимаешь, Дима? И потом в Москве столько соблазнов, я за сына переживаю!

– Сонечка, я все прекрасно понимаю! Но пойми и ты: жизнь не стоит на месте. Надо двигаться вперед. Неужели ты не видишь, в Москве совершенно другие перспективы – и у меня, и у Сашки. А что касается родителей, друзей и каштановых аллей, так мы не на Северный полюс уезжаем, а в Москву! Каких-то два часа лету, и мы снова здесь. Ну а если говорить про соблазны, так их везде хватает. Но каждому свое и своя мера ответственности за все.

София Михайловна, казалось, не слышала мужа:

– Ну что там, в этой твоей Москве, я буду делать? Мне уже одиноко и холодно, Димка! – Саша не мог видеть, как поежилась его мать. – Но я справлюсь с собой, обещаю тебе! Ты же знаешь, главное для меня, чтобы у вас с Санечкой все было хорошо.