– Но вы должны были слышать лай собаки, – не унималась Инесса Львовна.

– Я был внизу на кухне… да и собака не докладывает, кого она облаивает, – Леопольд Фомич попытался смягчить неловкость ситуации обезоруживающей женщин улыбкой.

– А вы, наверное, Павел Иванович? – Елизавета Капитоновна протянула руку мужчине с этюдником. – Надеюсь, добрались нормально?

– Без проблем, – голос мужчины звучал уверенно, речь была быстрой, а мягкий баритон вызывал доверие и благожелательность. – Я попросил таксиста ненадолго остановиться, сделал эскиз замечательного вида, открывающегося при подъезде к поселку.

– Да, места у нас заповедные, – согласился с ним Леопольд Фомич. – Красивых видов хватит ни на одну сотню картин.

Гости разместились по номерам. Леопольд Фомич заканчивал ремонт звонка, когда перед воротами остановилась очередная машина. С места водителя вышел мужчина средних лет необычного телосложения – правое плечо заметно выдавалось вперед и вверх по сравнению с левым. Открыв дверь с пассажирской стороны, он помог выйти из машины невысокой, стройной, черноволосой женщине. Перебросившись парой фраз, они подошли к Леопольду Фомичу.

– Добрый день. Это – гостевой дом «Приют горного странника»?

– Вы не ошиблись, – Леопольд Фомич широко улыбнулся.

– Тогда позвольте отрекомендоваться, – мужчина протянул руку для приветствия, и Леопольд Фомич заметил, что его правый глаз несколько уступает по размеру левому. – Глеб Непрухин, а это – моя жена Люся.

Отрывистый собачий лай заглушил ответную реплику Леопольда Фомича. Люся шутливо заметила:

– Он дает понять кто здесь хозяин.

– Буян у нас строгий сторож, привыкайте, будет облаивать при встрече, – улыбнулся Леопольд Фомич.

– Это не страшно, главное – пусть не покидает своего поста, – заметил Глеб.

Супругов Непрухиных проводили в отведенный им номер. Поставив сумки, Глеб подошел к Люсе и взял ее за руки:

– Никто и не догадывается, что сегодня у нас первый день медового месяца.

Люся улыбнулась:

– Мне нравится название этого гостевого дома «Приют горного странника»… Наверное, все помыслы пребывающих здесь странников устремлены во-он к тем вершинам, – и она указала на возвышающийся над лесным массивом хребет. – Глеб, давай никому не будем говорить, где ты работаешь, а то обязательно начнут расспрашивать о расследованиях, преступлениях…

– Я согласен, если…

– Что если?

– Ну… если здесь не случится какое-нибудь преступление.

– Даже если здесь что-нибудь и случится, обещай, что ты не будешь заниматься расследованием.

Глеб обнял Люсю:

– Обещаю… в первую очередь – заниматься тобой, а преступники пусть немного подождут.

– Так… столовые приборы, салфетки, цветы – все на месте, – Елизавета Капитоновна заканчивала сервировку столов к обеду. – Лео, ты пока займи гостей.

Леопольд Фомич вышел в биллиардную комнату, где негромко беседовали Павел Иванович и Инесса Львовна, рассматривающие картины на стенах.

– Изумительные вещи, – Инесса Львовна не скрывала восхищения. – Как точно передано ощущение воды: оттенок морской лазури и белоснежная пена набегающих волн. Просто тянет окунуть в нее руки! Не могу разобрать фамилию художника, но в мастерстве он не уступает Айвазовскому!

Присоединившийся к ним Леопольд Фомич заметил:

– Эти две картины я приобрел на выставке присутствующего здесь художника.

– Как?! – Инесса Львовна в изумлении посмотрела на Павла Ивановича. – Так это ваши картины, Павел Иванович?

Павел Иванович деликатно кашлянул пару раз:

– Я – не Айвазовский и не стремлюсь ему подражать, у меня свой стиль, и он неповторим. Я горжусь своим именем и не променяю его ни на какое другое, пусть даже очень известное.