Для Аспида под любым порядковым номером – в самый раз.

На белой стороне к панели были прибиты снежно-серебристые крылья изрядного размаха. Кто-то из рыцарей Утренней Зари отловил живьем ангела и оторвал ему крылья? Вряд ли. Скорее оригинальная часть доспеха, придающая квестору ангельский вид для устрашения супостата. «В конном бою сойдет, – прикинул Конрад. – Но пеший ангелок далеко не улетит…»

Под крыльями стоял огромный щит, низ которого загибался горизонтальной ступенькой. По кромке ступень имела пилообразную заточку.

– Выглядит устрашающе. На самом же деле… – проследил за взглядом барона Эрнест Ривердейл, закончив повествование. – Доспешному кнехту с крепкими поножами эта пила – что несвезлоху дротик. Если сей оригинальный выступ с усилием пнуть, щитоносец получает нижним краем щита по ногам, теряя равновесие, и верхним – по лицу. Даже при наличии шлема, поверьте, весьма болезненно. Я бы с удовольствием приобщил этот щит к своей коллекции. Восхитительно бестолковая конструкция. Надо будет переговорить с хозяином…

Граф умолк и щедро посолил сырную запеканку с миндалем. К счастью, бóльшая часть соли попала за обшлаг рукава старичка, почти не испортив вкус блюда. Нет, столь виртуозно притворяться невозможно! Но рассказ о воинственной семье? Об участии в деятельности храма Шестирукого Кри? Заподозрить благородного аристократа во лжи не было никаких оснований. Выходит, в слухах о грустном исходе первых экспериментов Кристобальда Скуны есть зерно истины?

Или все намного проще?

Граф ле Бреттэн – теоретик. Чистый теоретик! И другу детства помогал именно в этом качестве. Например, тактика ближнего боя, знание каковой он чудесно проявил на примере щита с пилой. Даже в Ложе Бранных магов есть свои теоретики, знатоки веерного молниеметания, неспособные зажечь огарок свечи. Все это хорошо, но…

Почему граф объявился в «Приюте героев»?

Почему сразу после трагедии, опоздав едва ли на сутки?!

Обер-квизитор осторожно покосился на собеседника. Граф пребывал в задумчивости, лицо его выглядело печальным. Увы, болтун Трепчик уже сообщил старику о ночном побоище, разукрасив дело самыми мрачными красками. А ведь просил барона хранить молчание! Начинать скользкую тему не слишком тактично, но за время ужина между мужчинами установилось некое подобие доверительных отношений, как у людей с общим горем.

Конрад решил рискнуть.

– Простите, граф, что отрываю от размышлений… Что привело вас в столицу?

– Как – что? Разумеется, то же, что и вас. Письмо.

«Какое письмо?!» – едва не вырвалось у барона.

Повисла опасная пауза. Ривердейл, моргая, с недоумением смотрел на обер-квизитора, словно ожидал, что тот сейчас рассмеется и сознается в глупой шутке. Под близоруким взглядом старика Конрад чувствовал себя последним мерзавцем. Честно признаться, что никакого письма он не получал? Увильнуть от ответа и обиняками выяснить, что за удивительные письма выборочно рассылались по кое-каким адресам?..

– Осмелюсь доложить, ваша светлость! Вам депеша! А также дуэльный комплект, заказанный вашей светлостью в спец-арсенале!

Хвала Вечному Страннику, хранящему нас в бедах!

Курьер объявился на пороге как нельзя вовремя.

– Извините, ваше сиятельство, служба. Служба и долг чести. Я вынужден вас покинуть.

– Разумеется, барон! Ни в коей мере не смею вас задерживать! Желаю удачи… о-о… эти тарелки слишком хрупкие!..

– Благодарю вас, граф.

Церемонно раскланявшись, барон поспешно ретировался.

В пакете обнаружился результат запроса: скудные архивные данные на погибших квесторов. Времени до заката оставалось мало, и Конрад отложил бумаги на потом. Когда он покидал свои новые, аспидно-черные покои, в открытое окно влетел знакомый «аистенок» – точная копия дневного посланца.