И чиновники поняли, что проиграли. Но не все, и не везде. В союзных республиках, где всегда жили своей, особой жизнью, и не особо реагировали на политику Москвы, решили, что настала пора пожить отдельно.
Глава вторая. Всё тайное становится явным
На первый взгляд вокруг стольких людей хороших, добрых, светлых, правильных. И вдруг происходят какие-то события и оказывается, что эти люди все свои силы, свои мысли и свои способности бросают в костер ненависти и злобы. И что тут первично? То, что они БЫЛИ добрыми и светлыми, но стали другими? Или то, что они такими, в общем-то, и остались, но их загипнотизировали, обманули, купили, переубедили?
Но если эти светлые и добрые в прошлом люди сегодня готовы убить всех, кто думает не так, как они – что, они изменились? Но, получается, если они изменились настолько серьезно, значит то светлое и доброе, что в них вроде бы было, на самом деле было наносным? А, может, они всегда были такими? Готовыми убивать… И просто внешне пытались казаться другими? Знаете, это как взять и покрасить старую трухлявую гнилую скамейку свежей краской. Внешне вроде такая конфетка получилась – сияет, прямо как новенькая! Радует глаз, а пройдут дожди, потом снег, зима… И смотришь весной – а скамейка-то гнилая…
Так и с людьми…
Москва, год 1977, сентябрь
Кирилл Трофимович Мазуров, первый заместитель председателя Совета министров Советского Союза, внимательно слушал Генерального секретаря ЦК КП(О) Григория Васильевича Романова. Который, хоть и пригласил его в свой огромный кабинет, тем не менее, именно он, Романов, докладывал Мазурову о результатах последних изменений в стране и планах на будущее. И сидел он не в своём огромном кресле, оббитом слоновьей кожей, доставшемся ему ещё от Брежнева, а за столом заседаний, на обыкновенном, хотя и удобном стуле. А Мазуров сидел напротив.
Вообще-то, если посмотреть на эту ситуацию с точки зрения партийной иерархии и субординации, то как раз Мазуров должен был докладывать руководителю советского государства, коим являлся Романов. Но на самом деле Мазуров фактически возглавлял существовавшую в СССР организацию, условно называемую Комитетом государственного контроля. Комитет этот можно было назвать параллельной советской властью. Или просто параллельной властью в СССР – ведь в Советском Союзе на самом деле власть вовсе не принадлежала Советам. Она принадлежала коммунистической партии. И вот оттого, что со временем партийные чиновники фактически превратились в новый класс угнетателей, извратив коммунистические идеи, а также по причине того, что все чаще в руководящих органах оказывались люди, действия которых были не просто некомпетентными, но и преступными, часть коммунистов старой закалки организовалась в некое тайное общество.
Можно, конечно, проследить аналогии вплоть до Тайного общества декабристов, которое закончилось всем известным выступлением против царя на Сенатской площади Петербурга, но тайное общество коммунистов в стране, которой правят коммунисты – это было не совсем «контра». То есть, Комитет государственного контроля не ставил перед собой задачу захватить власть в СССР. Изначально он негласно вмешивался во все вопросы государственного управления в СССР, в которых престарелые члены Политбюро ЦК КПСС недостаточно хорошо разбирались в силу преклонного возраста, догматизма и косности мышления. Ну, и непрофессионализма, конечно. Тот же Брежнев всю жизнь был на партийной работе, толком не занимался ни сельским хозяйством, ни металлургией, но почему-то всё время руководил этими отраслями. Но как руководил? По сути, Брежнев просто был медиатором – ему «сверху» спускали решения партии, он эти решения внедрял. Вот и вся его компетенция. Он и воевал так же – «вдохновлял» солдат на подвиги и проводил политбеседы.