– Дорогой мистер Лоуренс. На сегодняшний день у меня есть неопровержимые доказательства того, что в мире изменился не только политический расклад, но и поменялся весь баланс, который выстраивался после второй мировой войны. И дело здесь не только в том, что произошли весьма серьёзные изменения у русских. Дело в том, что эти изменения могут произойти и в Соединённых Штатах. Именно поэтому я сегодня созвал только Комитет управления нашего клуба, чтобы обсудить стратегические задачи, которые были обозначены Консультативным комитетом.

Пожилой джентльмен махнул рукой, как бы пытаясь отмести от себя привычные и шаблонные формулировки и снова задал вопрос:

– О каких конкретно изменениях вы говорите, уважаемый мистер Хили? Тем более, при чём здесь Америка? У нас пока что не собираются менять президента.

Среди собравшихся прошелестели смешки. Все прекрасно знали, что один из истинных руководителей Бильдербергского клуба Лоуренс Спелман Рокфеллер, один из пяти братьев Рокфеллеров, как раз и мог влиять на смену президентов в США. Клан Рокфеллеров в последние двадцать лет опередил клан Морганов не только в политическом влиянии, но и в финансовом могуществе. А всё потому, что Рокфеллеры стали серьёзно заниматься политикой. И собрания Бильдербергского клуба очень часто подсказывали его основателю Лоуренсу Рокфеллеру очень грамотные и своевременные решения.

– Дело в том, уважаемый мистер Лоуренс, что смена власти в СССР произошла не только под влиянием внутренних противоречий, которые накопились в руководстве у коммунистов, но и в результате некоторых внешних факторов.

Рокфеллер поморщился.

– Только не говорите мне, мистер Хили, что это ваша работа. Я понимаю – вмешаться в заговор и организовать работу агентов Ми-6 – это, возможно, и ваша зона ответственности, я в такие мелочи не вникаю. Но вот смена руководства в такой огромной стране, да ещё и у наших потенциальных врагов – об этом я должен был знать. И вряд ли вы решились бы провести такую операцию. Значит, внешнее влияние исходило не от нас. От кого тогда?

– В том-то и дело, мистер Лоуренс, что оно вообще не было, так сказать, влиянием политическим. Скорее, это влияние иного порядка. Я бы назвал это термином «Третья сила».

Рокфеллер снова поморщился.

– Мистер Хили, я понимаю, что вы, англичане, привыкли у себя в парламенте к красивым оборотам речи. Но мы здесь все деловые люди, и я хотел бы услышать конкретику. Третья сила – это мы, наши собрания дают возможность принимать решения, которые влияют на мировые процессы. Одной из главных наших целей сегодня является создание европейского супергосударства с собственным центральным банком и единой валютой, находящегося, естественно, под контролем США. Мы руководим самыми важными процессами, особенно в послевоенной Европе, потому что противостояние двух политических систем чревато не только новой мировой войной, но и крахом всего человечества. Ядерное оружие не оставило нам шанса на ошибку. Поэтому не стоит говорить о какой-то там третьей силе.

Денис Хили поднял руку, как бы призывая не торопиться с выводами.

– Я понимаю ваше раздражение, мистер Лоуренс, но, пожалуйста, дослушайте меня спокойно. Я говорил о третьей силе не случайно. Потому что, судя по докладам наших агентов, а также выводам аналитиков, у большевиков произошли явления, которые не подпадают под обычную классификацию. У них появились необычные люди, которые повлияли на многие события. Точнее, именно они ускорили смену власти в СССР, которая могла и не произойти. То есть, Брежнев не должен был потерять власть. И, соответственно, история развивалась бы в том направлении, которое мы давно просчитали и для себя определили, как допустимое. Теперь же всё изменилось и поэтому мы собрались здесь.