Произнося это, она скользит глазами по Жанам-Болванам.

– Наверняка за это полагается что-то вроде определенного числа часов общественных работ, – отвечаю я, чувствуя, как во мне все больше нарастает гнев из-за гибели Серины – гнев из-за всего этого вообще.

– Я так и думала. – Она оскаливает клыки в том, что у нее, надо полагать, называется улыбкой.

– Ты действительно мнишь, будто можешь справиться с нами? – рявкает Жан-Люк. И через несколько секунд горсть конфеток «Хот тамалес» бьет в лицо также и Иззи. – Ну давай, иди сюда, иди.

Она переносится в заднюю часть класса так быстро, что на это уходит меньше секунды. Жан-Люк испускает истошный визг. Обе его руки лежат на столе, причем между всеми его пальцами в столешницу воткнуты кинжалы, и еще два клинка обернуты вокруг его запястий наподобие наручников, пришпилив его к его столу.

– Какого хрена? – рычит он, безуспешно пытаясь поднять руки.

Иззи пожимает плечами и складывает руки на груди.

– В следующий раз я буду не такой осторожной.

– Ты заплатишь за это, вампирша! – грозится Жан-Жак. – Ты знаешь, кто наши отцы?

Иззи зевает.

– Вот тебе полезный совет – никому никогда не удается внушить страх, если он не может обойтись без того, чтобы упомянуть своего отца. Если ты хочешь, чтобы тебя воспринимали всерьез, тебе следует спросить: Ты знаешь, кто я?

Ответ на этот вопрос ясен – она та, с кем шутки плохи. Именно поэтому все в классе сейчас смотрят куда угодно, только не на Иззи. Вернее, все кроме Джуда, который уважительно кивает ей. Иззи поворачивается к миз Агилар и говорит:

– Продолжайте.

Несколько секунд миз Агилар не отвечает, а просто пялится на Иззи, раскрыв рот. По ее большим голубым глазам я вижу, что она пытается решить, следует ли ей доложить наверх о том, что Иззи вопреки запрету принесла в класс ножи и использовала их против другого ученика.

Но для этого она то ли слишком напугана, то ли слишком впечатлена, потому что в конечном итоге она вообще ничего об этом не говорит. Вместо этого она прочищает горло и объявляет:

– А теперь наконец вот ваши классные задания по поэзии Китса.

Она сдергивает с доски покрывающую ее розовую ткань, и становятся видны список пар, на которые она разбила наш класс и стихотворение, указанное под именами каждой из них.

– В пакете также содержатся вопросы. Эта часть задания должна быть выполнена сегодня, иначе вы отстанете, поскольку на следующем уроке перед нами встанут новые задачи. – Она хлопает в ладоши. – Так что принимайтесь за работу. И получайте удовольствие.

Какое уж там удовольствие. Чтобы потянуть время я уставляюсь на список вопросов, но не могу думать ни о чем, кроме Серины.

Однако, когда мне все-таки удается заставить мой мозг вникнуть в них, я понимаю, что они довольно просты, и, если прочесть вопросы о схеме рифмовки и стихотворном размере несколько раз, то в конце концов они начинают казаться нелепыми. Но еще нелепее выглядят Жаны-Болваны, которые сейчас, пыхтя и потея, пытаются освободить Жан-Люка от ножей Иззи.

Но, похоже, темные эльфы не обладают такой же физической силой, как вампиры. Какая жалость.

Я переворачиваю страницу, чтобы прочесть само стихотворение «К Фанни», а затем, поскольку у меня больше нет отмазок для того, чтобы и дальше не смотреть на Джуда, поворачиваюсь и утыкаюсь взглядом в его очень широкую, очень мускулистую грудь.

Хотя это не имеет никакого значения. Ни малейшего. Как не имеет значения и все остальное.

Ни его чеканный подбородок.

Ни его точеные скулы.

И уж точно не имеют значения эти его ужасно длинные ресницы, опушающие самые интересные и поразительные глаза, которые я когда-либо видела.