Мэгги помогала, когда они пытались украсть икону. И теперь Брейди решил, что пора выложить карты на стол и посвятить ее в свои воровские дела. Это может оказаться непросто. Мэгги всегда с готовностью ложится в постель с кем угодно, однако Брейди немного сомневался, пойдет ли она с той же легкостью на ограбление. Во время перелета из Джэксонвилла в Нью-Йорк он размышлял над проблемой. Нет, другой девушки, которая смогла бы сыграть сексапильную медсестру так же хорошо, как Мэгги, просто не найти. Он решил, раз она безумно в него влюблена, он сумеет выбрать верный подход и уговорить ее.

Прибыв в аэропорт, Брейди зашел в магазинчик и купил огромную плюшевую панду. Он знал, что Мэгги, помимо норковых манто и бриллиантов, помешана на пандах. Он заранее предупредил ее о своем приезде. И у него едва не лопнули барабанные перепонки, пока она восторженно вопила в телефонную трубку.

Когда Брейди открыл входную дверь, Мэгги в чем мать родила кинулась ему на шею. Несколько секунд она душила его в объятиях. Затем Мэгги заметила игрушку.

– Ух ты! – воскликнула она. – Ой, милый! Это мне?

– И где ты, по-твоему, находишься? В нудистском клубе? – проворчал он, улыбаясь.

Мэгги обняла панду.

– Дорогой! Ты прелесть! Ты не забыл! Обожаю ее! Какая красивая!

Брейди опустил на пол чемодан.

– Не такая красивая, как ты, крошка. Может, займемся делом? – И он прошел в спальню.

Полчаса спустя Мэгги снова тискала панду. Выдохшийся Брейди лежал на спине, размышляя о том, что ни одна женщина, с которой ему доводилось спать, не выматывала его так, как это делает Мэгги.

– Детка, может, выпьем? – спросил он.

– Конечно.

Она выскользнула из кровати, не выпуская панду из рук, а он довольно вздохнул, провожая ее взглядом и любуясь ее прекрасной спиной, упругими круглыми ягодицами и длинными стройными ногами, когда она выходила из комнаты.

И только вечером, когда они вернулись домой после ужина в элитном дорогом ресторане и уселись рядышком, Брейди приступил к агитации.

– Не хочешь провести недельку в Парадиз-Сити? – спросил он невзначай.

Небесно-голубые глаза Мэгги широко раскрылись.

– Ты имеешь в виду тот город, где живут все эти знаменитые миллиардеры?

– Именно.

Мэгги испустила восторженный вопль и бросилась на шею Брейди, который решительно ее отстранил:

– Прекрати, Мэгги! Так ты хочешь поехать со мной?

– Попробуй только меня не взять! Парадиз-Сити! Я столько о нем слышала! Невероятные отели, пальмы, пляжи, рестораны…

– Остынь, Мэгги. Я еду туда работать. Если хочешь со мной, тебе придется мне помогать.

– Конечно я помогу, милый. Для тебя я сделаю все! Ты же знаешь.

– Я безумно люблю тебя, Мэгги. А теперь послушай. Я вовсе не продавец антиквариата.

Мэгги хихикнула:

– Дорогой, я никогда так и не думала. Я как-то раз спала с антикваром. Как только он выдохся, тут же принялся болтать о том, что он продал и кому. И хата у него была битком набита всякими диковинками.

Брейди погладил ее по руке:

– Умница. – Он выдержал паузу и продолжил: – Я профессиональный вор.

Он ждал ее реакции.

Она похлопала глазами, затем кивнула:

– Ты хочешь сказать, что крадешь у богатых и отдаешь бедным? Как Робин Гуд? Я видела старый фильм с Эрролом Флинном[2] в роли Робин Гуда. Флинн был великолепен.

Брейди вздохнул:

– Забудь про Эррола Флинна. Я краду у богатых и кладу все себе в карман.

Мэгги обдумала его слова, затем снова кивнула:

– Мне всегда казалось, что Робин Гуд какой-то странный. Слушай, милый, я тебе признаюсь: несколько раз, когда какой-нибудь богатый старый урод, трахавший меня, засыпал, я брала из его бумажника тысячу-другую – значит, я тоже воровка, да?