Быстрым движением на ощупь я чуть спустил штаны вместе с бельём, выпуская на свободу свой до боли каменный член, тут же приставил его и начал несильно толкаться. Хочу сделать ей хорошо, я помню, я всё помню! Ей хорошо от моего члена! Я каждый её изгиб, каждый сантиметр тела помню, будто вылепил её своими собственными руками как скульптор из глины.

Поэтому я без труда растолкнул её колени шире и направил себя рукой внутрь сразу на всю длину.

Я задвигался быстро и нетерпеливо, вжимая её в себя руками и утопая в её мягком горячем теле. Как машина, как робот без сознания, а только с запрограммированной целью, с повторяющимся циклом шарнирного механизма, толкающего поршень вперёд и назад. Всё померкло вокруг, кончились вихри и отголоски, красные всполохи и крики, остались только я и она, только мои толчки вперёд, только бешеный пульс и эпицентр разгорающегося огня.

Ощущения концентрированным густым сиропом лились по моему телу к низу живота, к члену, к моему окончанию и продолжению в ней. Я слышал её короткое сбитое дыхание и тут же ловил его ртом, целуя её снова и снова. И двигался, двигался, двигался. Пока не понял, что ещё немного и меня разорвёт на части, отчего болезненно застонал от внутреннего давления, дотянулся по её телу вверх, пока не наткнулся на округлость груди. Рванул ткань, чтобы добраться до торчащего твёрдого под пальцами соска, потёр его широко ладонью и тут же услышал сдавленный стон в моё плечо.

Моя огненная лиса изогнулась подо мной и напряглась, а я не прекращал своих движений, продолжая лишь сильнее вколачиваться, чтобы догнать волну, бегущую впереди меня. Я хочу прыгнуть прямо в неё, я уже чувствую, как дрожат мои мышцы, как дёргает спазмами живот… Моё сознание пусто… я…

Женские ноги с силой сдавили мои бёдра, обхватывая их, вокруг члена волнами покатилась ритмичная пульсация, выбрасывая меня из моего собственного ритма. Громкий ошеломлённый всхлип раздался у самого моего уха, а я утопил свой голос куда-то в нежную шею.

– Нет… нет… только не…

Меня грубо оттолкнули в самый последний и горячий момент, и я вдруг оказался снаружи в обжигающем холоде и жёсткости смятых тканей. Шершавые края скользнули по чувствительной коже головки, и я внезапно кончил от удовольствия, смазанного болью, содрогнулся конвульсией и согнулся, подтягивая бёдра. В ушах стучал пульс, по телу всё ещё шли волны удовольствия, и мне было так хорошо, что в сознание начало медленно оттаивать из глубокой заморозки.

Звуки стали чётче, я дышу, она дышит, кто-то идёт по мраморному полу, стуча каблуками.

– Калинина! Ты что?! Оставила всего на минуту!

От этого вскрика я внезапно пришёл в себя, выныривая из обволакивающего приятного сна. И первое, что я увидел, были широко распахнутые испуганные голубые глаза. Да нет, в полнейшем ужасе!

– Кирилл! – взвизгнула возмущённо Ангелина, и я резко повернул на неё голову. Она стояла рядом, буквально открыв рот от испытанного шока, что заставило и меня посмотреть на то, что она разглядывала с такими кипящими эмоциями.

Лучше бы я этого не делал.

– Александра?! – шокировано выдохнул я, первое мгновение не понимая, как мой сон мог так перетечь в реальность. А потом нагнавшие физические ощущения вдруг подсветили происходящее с новой и неожиданной для меня стороны.

Я со спущенными штанами лежу на Калининой, она подо мной, распластанная и раздавленная моим весом с задранной юбкой и распахнутой блузкой, лифчик набекрень, я держу в руке её оголённую грудь!

Шок – слишком мягкое слово, чтобы описать мои впечатления. И Александры, похоже, тоже.