– Нет, страшный, к тому же женатый. Они чем страшнее, тем самоувереннее.

– Старый?

– Не очень, ему сорок пять лет. Я после его недвусмысленного предложения всю ночь не спала. Нет, так нельзя, женщину надо уважать, а не использовать по прихоти. Такого вот полюбить нельзя.

– Тебе бы всё любить!

– А что? Любви все возрасты покорны.

– Как мы привыкли цитировать Пушкина! И все его перевираем. Он вовсе не поощрял любовь в пожилом возрасте, – заявила Татьяна, которая считала себя знатоком в этих вопросах.

– Как? Эту фразу он сказал.

– Сказал, только после этой фразы следует “но”. “Но юным, девственным сердцам её порывы благотворны…” Поняли? Юным, а не нам.

– Это потому, что он сам дожил до тридцати семи лет. Если бы он пожил больше, он бы понял, что любви действительно все возрасты покорны, – возразила Лариса.

Тут спорить никто не стал, все радостно согласились с ней и решили ещё раз вскипятить чайник, чтобы доесть роскошный торт.

– Ой, Тань, хорошо, что ты про детей вспомнила, – вновь вступила в разговор Ирина, – мне нужна помощь адвоката. Мне бы с твоим сыном надо посоветоваться. Не хочу идти к чужим – очень деликатное дело.

– Так консультируйся. Я тебе дам его визитку, там есть адрес юридической консультации.

– Нет, в консультацию я не хочу. Там большие деньги дерут. Мне бы на дому, в частной беседе.

– А что случилось-то?

– Я же сказала – деликатное дело.

Одноклассницы удивлённо посмотрели на неё, но не проявили никакого любопытства. Только Люся решила высказаться.

– А она не так проста, как кажется. Вы видите? И дело деликатное, и консультация специалиста нужна, да ещё бесплатно. Такая нигде не пропадёт!

Женщины в этот день засиделись допоздна, а когда расставались, то, как всегда, обещали не забывать друг друга и во всём друг другу помогать.

Татьяну не очень удивила просьба Ирины. Её друзья неоднократно прибегали к её посредничеству, чтобы в “доверительной беседе” узнать то, что их интересовало с юридической точки зрения. Её сын имел достаточный опыт и необходимую литературу, поэтому мог грамотно проконсультировать нуждающихся.

Так, к ней обращалась Лариса, чтобы достойно выйти из затруднительного положения. После смерти её мужа, Станислава Финка, на долю в её двухкомнатной квартире вдруг стала претендовать его сестра. Свои требования она мотивировала тем, что теперь, когда эта “стерва” (как она называла Ларису) довела её брата до смерти, ей с дочерью слишком жирно будет жить в такой хорошей квартире, а потому её надо разменять. Когда-то однокомнатная квартира, которую впоследствии обменяли на нынешнюю двухкомнатную, была куплена на деньги её родителей, стало быть, Лариса в лучшем случае может претендовать только на половину.

Сестра Станислава выдвигала свои требования в такой категоричной форме, будто они и были единственно правильными. Поэтому даже Лариса, человек, безусловно, грамотный, растерялась. Если бы она была одна, ей бы хватило меньшей жилплощади, но у неё же дочь. К тому же сестра мужа, она же золовка, унаследовала квартиру своих покойных родителей и в жилплощади не нуждалась. Однако урезонить зарвавшуюся даму было непросто – она во что бы то ни стало решила завладеть тем, что ей не принадлежит.

Андрей, поговорив с Ларисой, составил ей официальную бумагу на фирменном бланке с печатью, написанную в форме официального ответа на жалобу: “На ваш запрос отвечаем”. В документе подробно объяснялось, почему некая особа не имеет права претендовать на чужую жилплощадь. В наследницы она бы попала в последнюю очередь, потому что не была ни дочерью хозяина, ни супругой, а всего лишь сестрой… Но она изрядно потрепала нервы Ларисе, прежде чем отказалась от своих притязаний.