Инка уже сидела в машине, а я задержалась у могилы Олега, чтобы поправить сползшие венки, когда сзади вдруг услышала мужской голос:

– Так это ты, значит, потерпевшая будешь?

Я разогнулась и резво отскочила за деревянный крест. Передо мною стояли двое мужчин с такими рожами, что создатели голливудских фильмов про монстров зарыдали бы от восторга. Один из незнакомцев, тот, который, наверное, и задал вопрос, оказался маленького роста, но с такими громадными бицепсами, что голова казалась неправдоподобно крошечной. Кожаная куртка едва не лопалась на плечах. Второй, словно в насмешку, оказался худым, высоченным, каким-то белесым, будто вылинявшим. Кошмарная парочка…

– Ну, че молчишь-то? Подавилась чем? – продолжил маленький, и я сглотнула, сделав неопределенное движение головой. – Я спрашиваю – ты, что ли, Мансурова жена?

– Я…

– Понятно. Короче, телка. Никаких судов, никаких исков. Идешь в ментовку и пишешь заяву, что мужик твой был пьян в дрова, а потому сам в джип влетел, усекла?

– Но Олег не был пьян… – пробормотала я.

– Не, ну ты совсем тупая… – расстроенно проговорил маленький. – Я ж по-грамотному тебе говорю – делай как велят, и всем счастье будет.

– Ка… какое счастье?

– А такое – сын нашего босса останется на свободе и с правами, а тебе бабла отвалят. Поняла?

– Не поняла…

– Так, Кира, че мы с ней тут возимся? – вдруг вмешался неожиданным басом худой. – Не хочет по-хорошему – будет по-плохому. Босс шутить не станет, Никитка у него – единственный.

Он сплюнул прямо на могилу Олега, дернул второго за рукав, и оба удалились вразвалочку. Я опустилась прямо на землю и завыла от ужаса. Так вот, оказывается, чей джип смял нашу «Тойоту»… То-то мне лицо водителя показалось знакомым! А это не кто иной, как сын нашего мэра, Никита Колчев…

Я вспомнила, что в машине, кроме Колчева, сидели еще человек шесть, хотя это категорически запрещено правилами. Да, точно – оттуда ведь вывалила целая ватага молодых людей, и еще две девушки в символических шортиках и купальниках-бикини. Теперь понятно. Никакого уголовного дела не будет, никого не накажут, а виновным признают моего мужа. Ну да – с мертвого какой спрос…

– Ника, ты чего тут? – голос Инки вернул меня к действительности, я подняла заплаканное лицо, и подруга присвистнула: – Ого! Опять ревела?

Я не ответила, поднялась, забросала землей плевок на могиле Олега и, не глядя на Инку, пошла к машине.

Подруга догнала меня уже у выхода с кладбища, схватила за руку, развернула к себе:

– Ника! На тебе лица нет, что произошло?

Я поколебалась несколько мгновений и решилась. Все равно больше мне надеяться не на кого. Инка выслушала молча, прищурила глаза и вдруг заявила:

– А вот уж фиг!

– В каком смысле?

– В прямом. Чего ради этот молокосос должен безнаказанно ездить на своем джипе, а твой Олег – лежать в земле?! – раздула ноздри Инка, становясь в гневе ослепительно хороша. – Короче, Ника. Есть у меня один знакомый… словом, он… как бы тебе покультурнее, а то еще в обморок упадешь…

– Инна, ты не могла бы не трепать мне нервы? – устало попросила я, и Инка решилась:

– Он бандит, дорогуша. Да-да, не таращи глазенки, настоящий бандит, отсидел больше, чем ты прожила.

– Это, выходит, ему лет семьдесят? – У меня, как всегда в критических ситуациях, случился приступ «висельного юмора», но Инка, к счастью, не обиделась.

– Садись в машину, едем к нему, – решительно сказала она, и я вконец опешила:

– Ты в уме? Хочешь сказать – мы вот так, за здорово живешь, прикатим в гости к бандиту?

Инка смерила меня с ног до головы презрительным взглядом, покрутила у виска пальцем и уселась за руль. Я поняла – дальше разговор она продолжит только в машине, а потому села на переднее сиденье.