– Боже, Клодин?! У тебя слабое сердце?! Ты никогда не говорила мне об этом! – испуганно воскликнула мадемуазель. – У тебя что-то болит? Тебе надо сейчас же пойти к экономке.

Но это было последнее, чего хотелось бы Клодин. Экономка никогда не верила ни одному её слову.

– Нет, у меня ничего не болит, – скромно сказала девочка. – Просто вот здесь что-то трепыхается иногда, когда я бегаю или поднимаюсь по ступенькам.

Мадемуазель с сомнением уставилась на Клодин. Она души не чаяла в племяннице, но иногда у неё всё же возникало смутное подозрение, что та морочит ей голову. Клодин прижала руку к тому месту, где, как ей казалось, находится сердце, показывая, что трепыхается именно там. К сожалению, она ошиблась – сердце располагалось совсем в другой стороне.

– Tiens![5] – произнесла мадемуазель с тревогой, но слегка рассерженно. – Ты держишься за живот, а не за сердце. Может быть, следует дать тебе хорошее лекарство.

Клодин тут же слиняла: не хватало ещё, чтобы экономка напичкала её «хорошим лекарством». Но надо бы выяснить, где же всё-таки находится сердце, чтобы в следующий раз не попасть впросак.

Через несколько дней жизнь пятого класса вошла в привычную колею. Они учились, ворчали и бурчали, смеялись и болтали, играли в спортивные игры и, набегавшись за день, мгновенно засыпали. Это была хорошая жизнь, интересная, полная новых впечатлений и дружбы. И становилось немного грустно при мысли, что ещё один класс – и Сент-Клэр навсегда останется в прошлом.

А в середине четверти их ожидал серьёзный экзамен – всех, даже Дорис, Алму и Фелисити, которые были твёрдо уверены, что они его не сдадут.

– В любом случае не помешает подготовиться к нему, – сухо сказала мисс Корнуоллис. – Если вам удастся его сдать – не важно, с какой отметкой, – я уже буду считать это достижением. После экзамена можно будет немного расслабиться, но до него вы должны работать с полной отдачей и стараться изо всех сил.

Все сидели в своих комнатах и работали. Карлотта стонала над математикой, а Клодин ломала голову над английской грамматикой. Фелисити прилежно читала произведения английской литературы и писала по ним сочинения, не бросая, как раньше, дело на полпути, потому что ей пришла в голову новая мелодия. Энн-Мэри, торопливо сделав уроки по всем предметам, часами сидела над литературой, надеясь получить одобрение мисс Уилкокс.

Трудились даже лентяйки Дорис и Энджела. В школе было весело, но и работать приходилось очень-очень много.

Первоклашки послушно выполняли все указания пятиклассниц. Они приносили, уносили, жарили тосты к чаю и были готовы рассказывать о своих делах всякому, кто станет их слушать.

Мирабел была дружелюбнее всего с теми, кто хорошо показал себя в спортивных играх. Она советовала им чаще тренироваться в беге и захвате мяча в лакроссе, укомплектовывала школьные команды, а в своё свободное время занималась с младшими девочками, и они её за это обожали.

– Малышка Молли Уильямс такая молодец, – сказала как-то Мирабел, составляя очередной список. – Знаешь, Глэдис, я хочу включить её в третью команду. И Джейн Тил тоже хорошо работает, ей только надо бегать побольше.

– Зато Антуанетта такая же, как Клодин, – заметила Глэдис. – Я вообще не могу заставить её заниматься, ей это неинтересно. И Клодин не хочет мне помочь, наоборот, подсказывает сестре, под каким предлогом выкрутиться.

– Надоела мне эта Клодин с её враньём, – раздражённо проговорила Мирабел. – Дождётся она когда-нибудь, что её выгонят из школы за все эти хитрости.

– Ну что ты, – расстроилась Глэдис, – не такая уж она плохая. Клодин просто другая, и к тому же она стала вести себя гораздо лучше в последнее время.