Следом приехало три грузовика с солдатиками внутри. Солдатики разбили на лугу палаточный городок, сделали за первый же вечер месячную выручку и магазину, и ларьку Тоньки, перепугали деревенских девчонок и с утра принялись укреплять дорогу, чтобы рядом с перекатом построить новый мост через Облепиховку.

Стройматериалы солдатикам подвозило штук десять большегрузных машин, мгновенно раздолбавших съезд на луг, и эту старую дорогу тоже пришлось подсыпать и перестраивать.

Лукогорцы хмуро наблюдали за перемещениями гостей, запретив жёнам и дочерям выходить из домов. Но перерасти в серьёзные конфликты эта напряжённость не успела. Солдатики отбыли восвояси, оставив за собой невероятное количество хлама на лугу и проторенные, будто слонами, тропы в зарослях пустоши.

Настала очередь серьёзных государственных мужей. В Лукогорье въехали роскошный «мерседес» и внедорожник охраны. Один из водителей уточнил у Тихона дорогу, после чего машины проследовали в лес по свеженькому мосту.

Посетив Чёрный овраг, мужи вернулись в Лукогорье и подкатили к конторе, где выяснилось, что всех мужей приехал один человек, да и тот совсем не муж, а недоросль. Корочка сотрудника могущественной силовой структуры Тихона не очень-то убедила, хотя определённое впечатление на него произвели два мордоворота, следовавших за недорослем на манер игрушек на верёвочках.

Беседа с юнцом Тихону тоже не понравилась. Недоросль не удосужился выслушать соображения председателя, лишь коротко и ясно распорядился: в лес не ходить, расследованию не мешать, вопросов не задавать.

Третьей волной нашествия стало человек десять мужчин. Они разбили на лугу одну огромную светло-серую палатку, в которую затащили множество коробок и ящиков из нескольких фургончиков, которые после разгрузки быстро уехали.

Разумеется, мальчишки сгоняли невзначай заглянуть в широкую щель входа в палатку, однако ничего существенного им разглядеть не удалось, только хмурый бородатый дядька сделал им замечание, чтобы они не шатались рядом с объектом. Именно так – «объект» – и стали называть палатку лукогорцы.

А у Петьки появился сосед. Невысокий худощавый мужчина неопределённого возраста с хмурым взглядом исподлобья и плотно сжатыми губами представился Гордеем Алексеевичем. Он объяснил своё решение поселиться в Лукогорье очень просто. Мотаться из города – сил не напасёшься, жить в условиях полевого лагеря – здоровья не хватит. Из всех избушек и сараев Лукогорья дом Ольги и Семёна показался Гордею Алексеевичу наиболее просторным и комфортабельным, поэтому начальник объекта и выбрал его в качестве своего временного пристанища. Ольга, не сказать, чтобы охотно, но согласилась сдать комнату начальнику.

Гордей Алексеевич занял пустующую комнату кузена Петьки Василия, украсил холодильник набором иностранной снеди в красивых упаковках, дал Семёну несколько советов по правильному ведению сельского хозяйства и занялся писаниной в обычных школьных тетрадочках.

Через день к Семёну забежал Михалыч. С порога узнав, что постояльца дома нет, он присел к столу и тихо выложил новости:

– Из столицы люди. И не менты. Спецотряд какой-то. Цепочкой лес прочёсывают. Скелет по косточке достали. Кисточками песок стряхивали. Только что не облизывали. И в холодильниках сложили. Переносные такие гробы, я уж думал, ещё какую-то мертвечину нашли, так нет – один скелет на три ящика разобрали.

– Да какая разница, что за отряд. Сидели же в тереме за рекой энкаведешники. Может, расстреляли секретаршу, а в дело не внесли. Непорядок. Запротоколируют и съедут.

– Они ещё что-то ищут. Траву всю изворошили, и ручей, и овраг перекопали, и три человека по округе с металлоискателями бродят. Они по дальней границе лесочка старую борону нашли. Сначала радовались, что дети малые. Потом приуныли. Им же для протокола все находки на объект тащить надо.