Манька и Фимка чуть смутились, готовясь дать отпор наглой Ульянке, но та не собиралась вступать в пререкания, резко подведя итог:

– Добрая девочка. Улыбчивая. И никакая не ведьма.

Поколебать это мнение теперь не смог бы даже полёт голой Рины на метле. Но сказки сказками, шепотки шепотками, а именно ведьма громко и во всеуслышание сказала о том, что женщина в лесу была убита. Знание о том, что это было именно убийство, просочилось в головы лукогорцев и закрепилось как нечто само собой разумеющееся.

Запасы тают. Выменяла у Полтушки немного льняного семени и гречки. Конечно, это слишком грубая еда для белолицых девиц. Но потомственной крестьянке не пристало тосковать по десяти сортам сыра.

Скромная трапеза очень даже понравилась бдительному комиссару. Обещал зайти ещё.

Сашок, впечатлённый криками матери по телефону, засел любоваться страницами учебников. Толян добровольно пыхтел над простыми задачами с пропорциями, никак не улавливая принципа их применения к конкретным физическим процессам. Петька опять остался без компании.

Послонявшись по деревне, он завис недалеко от пятачка у ларька Тоньки. Ларёк неоднократно закрывали, поскольку Тонька была не в ладах с официальной бухгалтерией, но после короткого периода уныния Тонька отдирала листы фанеры от маленькой витрины и прицепляла сбоку список имеющихся сигарет и ценники на водку.

Сегодня ларёк привлёк компанию женщин и девушек, которые собирались на посиделки и решали вопрос закупки всего необходимого для успеха мероприятия.

В ларьке регулярно отоваривалась и Рина, поскольку дворник Кащея Ибрагим изъяснялся на замысловатом языке, которого Тонька не понимала. Завернув из магазина к Тоньке, Рина наткнулась на представительное сообщество лукогорских девиц, которые встретили сиделку недружелюбно.

Ксанка протяжно и громко, с выражением, проговорила куда-то вверх:

– Сиделка – на заборе свистелка.

Алина подхватила эстафету и с издёвкой припечатала:

– Сиделка – вертлявая белка.

Вставила свой рифмованный перл и Динка:

– Сиделка – грязная тарелка.

Рина остановилась и заинтересованно уставилась на толпу.

И понеслось.

– Сиделка – рваная грелка.

– Сиделка – дешёвая опохмелка.

– Сиделка – старая сопелка.

– Сиделка – ржавая горелка.

– Сиделка – гороховая…

Короткая пауза подсказала, что народное творчество исчерпало запас грубых, но приличных рифм. Рина рассмеялась, а потом неожиданно поблагодарила:

– Классно. День такой смурной был. Спасибо, что развеселили.

Не ожидавшие такого поворота девушки затихли, и сиделка продолжила:

– Я всё равно, что на машине времени скаталась. Из вас такой отличный набор ведьм получится. Глебовна, Ильинична и Эмма – ну вылитые вы. Лет через пятьдесят. А из меня, значит, старая ведьма Шершовка выйдет. – Рита передразнила шамкающий говор старухи. – Ни штытта ни шовешти. Гороттшкие прошманттовки.

Валька расхохоталась. А за ней засмеялись остальные девушки. Только Женька демонстративно поджала губы.

Ксанка миролюбиво сообщила:

– Ты новость слышала? Ларка открытку из столицы прислала. Будет в театральный поступать.

– А кино с девчонкой на роликах она что, не смотрела?

Кивнув на покрасневшую Динку, Ксанка объяснила:

– Чужую идею утащила. Это ж Динка у нас мечтает под софитами потеть да с мужиками чужими обниматься.

Рина осторожно приземлила сумку, но не отпустила её ручек, и из такого склонённого положения неожиданно спросила:

– Вы видели привидение, что на просеке появляется?

– Ты про женщину?

– Нет. Про облако. Оно похоже на мутное пятно.

– Если встретишь, не бойся. Оно зла не причиняет. Повисит и само рассеется.