Я, закусив губу, размышляю, как бы ему это объяснить. Он же профессионал как-никак. Свои знания я получила за два года обучения игре на фортепиано, но основные идеи ухватила, когда слушала папу или сидела в студии на записях Нейтана. Папа много раз пытался заставить меня учиться музыке, но у меня не было никакого желания.

– Ну, мне кажется, с музыкой ничего неправильного нет, – осторожно начинаю я. – И играешь ты хорошо, только ты выражаешь неправильные чувства.

Он склоняет голову набок.

– В каком смысле?

– Давай, я покажу. – Я подхожу к нему сзади, склоняюсь над ним и беру палочки. – Ты играешь вот так. – Я повторяю его фразу. – А звучать должно вот так. – Я слегка корректирую фразу, читая в нотах больше, чем написал Джейсон. – Видишь? Чуть по-другому, но рисунок полностью меняется. К тому же недостаточно фразировки на бите один и три.

Он поворачивается и изумленно смотрит на меня.

– Звучит значительно лучше!

Я повторяю ритм в голове, кое-что дорабатываю. Снова заглянув в ноты, я меняю партию ударных так, чтобы она лучше сочеталась с партией бас-гитары – тогда звук будет чище и четче.

– Вот, попробуй так. – Я своим карандашом вношу изменения в ноты, затем передаю ему палочки. – Интересно, что ты скажешь.

Он играет по-новому, и музыка получается именно такой, как я представляла. Идеальной.

Йон Джэ улыбается мне.

– Ты чудо!

Я смеюсь, обхожу установку и встаю перед ним.

– Тебе просто нужно кое-что изменить.

– Откуда ты так много знаешь о музыке? Ты на чем- то играешь?

– Нет, у меня не хватало терпения, чтобы заниматься.

– Тогда где ты всему этому научилась?

Я молчу, не зная, хочу ли я рассказывать свою историю или нет: я никогда не прощу себе, если правда заставит Йон Джэ и остальных воспринимать меня по-другому. Ведь именно поэтому я и уехала из Штатов.

– Гм… – произношу я. – Мой папа… э-э… он работает в музыкальной индустрии.

– Играет в оркестре?

Я мотаю головой. Закусываю губу.

– Нет.

Так как я больше ничего не говорю, Йон Джэ спрашивает:

– А чем он занимается?

Я вздыхаю.

– Он продюсер звукозаписи.

Его глаза едва не вылезают на лоб.

– В какой фирме?

Придется сказать, деваться некуда.

– В своей собственной, «Уайлде Энтертейнмент».

Он охает и в полном изумлении таращится на меня, а мне хочется съежиться под его взглядом.

– Стивен Уайлде – твой отец?

– Да…

Его лицо расплывается в улыбке.

– Джинё? Правда? «Уайлде Энтертейнмент» – самая успешная компания, работающая с «кантри»!

Он быстрым, как молния, движением достает мобильник и, прежде чем я успеваю возразить, поворачивает его экраном ко мне. И показывает мне мое фото, сделанное папарацци в аэропорту Атланты.

– Это ты! – Он с восторгом смотрит на меня. – Ты знаменитость!

Я издаю нервный смешок.

– Нет, я не знаменитость. Это папа знаменитость. Просто на меня падает тень его славы.

Он морщится в ответ на мои слова, но продолжает прокручивать фотографии, пока я не накрываю экран ладонью.

– Хватит, – говорю я и смеюсь, когда он пытается вырвать телефон из моих пальцев.

– Я хочу посмотреть твои американские фотки.

Я пытаюсь выхватить у него мобильник, но он отдергивает руку и отбегает. Я гонюсь за ним по репетиционной и догоняю.

– Дай-ка я… – Он смотрит куда-то мне за плечо. – Хёнг!

Я поворачиваюсь и вижу в дверях Джейсона с рюкзаком на одном плече.

– Что ты делаешь? – спрашивает он, только я не знаю, к кому именно он обращается.

– Нуна помогала мне с песней, – отвечает Йон Джэ, отступая от меня на несколько шагов.

– Нуна? – спрашиваю я в надежде разрушить неловкую атмосферу, вдруг возникшую в комнате.

Джейсон небрежно отмахивается.

– Это он уважительно. Это значит «старшая сестра».