Бездонные глаза пристально смотрят на меня с легким соблазном. Шершавая, влажная ладонь ложится на мое обнаженное плечо, отправляя мурашки вниз по руке.

Я замечаю стекающую по мужской шее капельку пота и прикусываю губу, представляя солоноватый вкус его кожи. Разгоряченный, нервный, вспотевший, он всегда нравился мне больше, чем разомлевший после душа. Покорить меня всего-навсего впитавшимся в него запахом машинного масла было куда проще, чем уламывать на внеплановый романтический вечер какую-нибудь выпендрежницу. Но Барс не ищет легких путей. Доказывает всему миру, что способен овладеть любой девушкой, только ткните в нее пальцем.

— Моей жизнью, — шепчет он, наступая и атакуя своим заполняющим тесное пространство кабинки тестостероном.

Но это происходит лишь в моем разбушевавшемся воображении. В реальности он с ласковой ноткой безукоризненности отвечает:

— Моей подружкой.

Подружкой…

Подружкой, Карл!

Собрав волю в кулак, вырисовываю на лице улыбку и предупреждаю:

— Учти, Барс, я в маму. Слишком хорошая актриса. Киношники многое потеряли, не обнаружив такой бриллиант.

— Я в курсе, — лыбится он. — Потому и прошу именно тебя.

— Смотри, не пожалей! — Глядя ему в глаза, я медленно опускаюсь вниз, и он подхватывает меня под мышки.

— Пинкодик, не стоит настолько вживаться в роль!

— Я за вещами наклонилась! Извращуга! — Поднимаю с пола одежду, выбираю симпатичную юбочку с подсолнухами и подаю Барсу. — Вот эту хочу!

Он вертит ее в руках, изгибает бровь и вздыхает:

— Твой вкус несомненно безупречен. Ты очень тонко чувствуешь стиль. Но, Пинкодик… В понимании Цукермана это — прикид кассирши из дешевого продуктового ларька.

— На цену глянь.

— На принт глянь!

Поджимаю губы, на секунду подумав, а надо ли оно мне — завоевывать парня, для которого обертка важнее начинки? Однако вспомнив его голос, манеры, поцелуи, финансовое состояние семьи, я быстро прихожу в себя.

— Ладно. Тогда что в его понимании должна надеть я, чтобы выглядеть богиней?

— Доверься моему вкусу, и Цукерман от тебя глаз не отведет.

Так старается, что обидно становится. Неужели Барс правда хочет избавиться от меня и спокойно отдаст какому-то мажору? Даже не попытается отвоевать? Слабак и трус!

— Надеюсь, — отвечаю, задрав подбородок. — Тогда идем в зал убеждать твое неудачное прошлое, что между вами уже ничего не может быть!

Подаренная мной надежда встречается довольной улыбкой и блеском твердой уверенности в глазах.

Оставив вещи на стойке примерочной, мы выходим в зал и прогулочным шагом двигаемся вдоль тусклых однотонных блузок. Ни рисунков, ни бантов, ни страз. Тоска и только! Сердечко колоть начинает, когда поворачиваюсь в сторону ярких платьиц. С колибри очень хорошенькое, миленькое. Я бы в нем была красавицей.

Встретившись взглядом с Барсом, выдыхаю и переключаюсь на две блузки, представленные им.

— Между ними разница? — спрашиваю, ни капли не очарованная его выбором.

— Как минимум, они разного оттенка, — отвечает Барс. — Она нас заметила… Сюда идет…

Я выхватываю у него блузки, возвращаю на место и поворачиваю его к тайтсам унисекс. Впопыхах взяв большого размера, как можно громче говорю:

— А как тебе эти, Арсюш?

— Арсюш? — хмурится он, грудью коснувшись моего плеча.

Девка совсем близко. Я уже чувствую едкий запах ее духов и заявляю еще громче:

— Уверена, твоему Димасику понравится твоя обтянутая попка. — Прикладываю тайтсы к поясу остолбеневшего Барса и причмокиваю. — Да-а-а… Ваши отношения точно выйдут на новый уровень.

— Арс? — удивленно дает о себе знать девка.

Я оборачиваюсь и приветливо улыбаюсь ей, а она смотрит на нас с нескрываемым шоком. Однозначно расслышала про Димасика и обтянутую попку.