Проверив, все ли она выключила и закрыла, все ли тетради забрала, она наконец вышла из квартиры, не забыв (что удивительно в таком состоянии) закрыть за собою дверь.

Голова сама по себе клонилась вниз – было очевидно, что желание спать, возникшее уже с утра, с течением дня будет только лишь усиливаться. Ну вот как все-таки повезло богатеям, которые могут спать себе и спать, сколько душе угодно, а ей – умной и самостоятельной, ни от кого не зависящей – приходится вставать ни свет ни заря и ехать на работу, чтоб только провести последующие несколько часов в компании довольно неприглядных личностей. Тут тебе и полнота, и худоба, и вонь, и гонор, и смех, и слезы – прямо не школа, а мыльная опера с примесями хоррора и намеками на многосерийность и тотальную бессюжетность.

Какого черта она вообще туда ходит?

Додумывать мысли пришлось уже в машине, хотя как она там очутилась, Кариль не поняла совершенно. Оно и не мудрено – сколько вчера она выпила? Куда тут на утро быть огурчиком? Тем более в такую-то рань? Благо еще, Мариус молчит себе и тихо-мирно рулит. Не хватало еще разговоров, утреннего – достаточно. Еще – увольте.

Случайно вспомнилось письмо этого злосчастного Оэджи. Почему-то оно словно застряло под корочкой мозга. Словно заноза под ногтем, обломавшаяся прямо у основания – никак не вытащишь, а забыть не получается, ибо болит и ноет. Наверное, все дело было в том, что она перечитывала одно и то же чуть ли не с десяток раз. Неудивительно поэтому, что информация на клочке бумаги буквально впечаталась в мозг.

Тетради были запиханы в сумку, а сумка покоилась на коленях – Кариль никогда не оставляла ее ни сзади, ни где-то еще. Это была не вещь, это была часть ее тела – полноценная третья рука, и поэтому она постоянно была рядом.

Кинув взгляд в нутро своего всегдашнего спутника, Кариль, заметив тот самый листочек, о котором только минуту назад вспомнила, выудила его и принялась перечитывать. В который уже раз.

Мариус, стрельнув глазами в сторону зашевелившейся подруги, поинтересовался:

– Опять тот листок?

Девушка промолчала, дочитывая до конца. Брови были сдвинуты, что показывало, как сильно Кариль напрягает свой мозг и заставляет мысль течь в правильном направлении, хотя той так и хотелось завернуть куда-то или исчезнуть вовсе. Слишком уж ныла голова, чтобы еще заставлять ее работать. Но, подумав, что раз от боли в мышцах помогают физические упражнения, то от головной боли вполне излечит умственная активность, девушка перестала мучиться и вместо этого принялась думать и разбирать по частям то, что вновь взяла в руки.

– Ты не забыла, что мне обещала?

Девушка быстро посмотрела в сторону Мариуса и тут же отвернулась, уставившись на дорогу и прикидывая, сколько оставалось еще до школы. Оказывается, они уже подъезжали, так что был смысл готовиться к новым тяготам и мукам, а также – настраиваться на работу, хоть это и казалось сейчас крайне трудным и чуть ли не невозможным.

– Что-то я не припоминаю, что я тебе именно обещала, – с нажимом ответила она. Сейчас ее раздражало все. И это понятно – когда человек не высыпается, его легко выводит из себя абсолютно любая мелочь. Вот и сейчас то же происходило: Мариус был под прицелом, и, сделай он шаг влево-вправо, Кариль могла его пришибить на раз.

Но парень, очевидно, был не таким идиотом, как все остальные. Казалось, он знает, где можно подорваться при прогулке на этом минном поле, и поэтому так мастерски обходит все опасные места.

Не зря же Мариус работает психотерапевтом. Надо отдать ему должное – в отличие от множества «профессионалов» в данной области в наше время, он был действительно хорош в плане понимания людей. Он не просто сидел на своем кресле и, слушая очередного пациента, кивал в такт льющимся словам, смотря при этом на часы и время от времени предлагая всякие разные тестики. Нет, Мариус на самом деле мог слушать. Он вслушивался, интересовался деталями и через какое-то время полностью окутывал себя тем, что ему говорили. Он не нагружал себя сыпавшимися на него проблемами, но он умел вообразить их в качестве табличек перед собой. Пока пациент говорил, Мариус мысленно проводил линии от одной дилеммы к другой, что-то подмечал, что-то подчеркивал, делал выводы и проводил параллели. Он работал. Он на самом деле работал, а не просто так просиживал сиденье кресла.