Продолжая сушить волосы методом «рок – наше всё!», то есть периодически тряся головой и стряхивая капли, подошла к окну. Посмотрела на улицу, на своего коня, который сейчас почему-то бодро носился по площади от каких-то мужиков, задрав хвост. Думается мне, конюхов градоначальника. И издевательски ржал.

Решив не вмешиваться в его развлечения, вернулась к кровати и, раскинув руки, упала на неё лицом.

– Вот бы справиться за пару дней, а не носиться тут все два месяца, как… в одно место ужаленная, – пробурчала в подушку.

Перевернувшись на спину, накрыла глаза рукой, другой поправила соскользнувшее полотенце, прикрывая эльфячью гордость на всякий случай. А то вдруг бы служанка без стука ворвалась. Увидела. В обморок хлопнулась. Ногу ещё подвернула. Или сердце от счастья остановилось… Зачем мне такие неприятности в первый же… рабочий день?

Кстати, там, и правда, «гордость» была такого размера, что было от чего в счастливый обморок падать.

Интересно, если это не б/у тело, то зачем мне Богиня эта штуковину такую выдала? Сама ведь говорила, что не до любви мне будет… Нелогично как-то.

Махнув рукой мысленно на всю логику, вспомнив, что я сейчас в мужском теле загадочной расы ледяной эльф, в другом мире, в доме градоначальника, а за стеной я отчетливо услышала возбужденное сопение его красавицы-дочурки…

Я нервно сглотнула, когда осознала, о чём только что подумала. Я её слышу! Точно слышу, как она сопит вот прямо за стенкой…

Накрыв голову подушкой, чтобы не слышать этого, я продолжила думать на отвлеченные темы. Однако почему-то вдруг вспомнила о муже, что этот гад меня сбил… И захотелось отчаянно свернуть кому-то шею. Вернуться прямо сейчас на Землю и увидеть, как этот урод отправляется за решетку. Как рыдает, хватаясь за прутья, и умоляет меня, ползая на коленях весь в слезах и соплях, о прощении…

Подушка внезапно стала значительно тяжелее. И холоднее. Будто я держала и прижимала к лицу кусок льда. А ещё я стала слышать, что и на улице творится, как упрашивают Обсидиана вернуться в стойло, чтобы его почистить.

Зло зарычав, подскочила, запулила со всей силы ледяную глыбу, в которую превратилась подушка, в стену, за которой сопела девица. Испугавшись, она ойкнула, упала и, ударившись, начала, недовольно приговаривая под нос ругательства, потирать себе ушибленное место.

Плюнув на вновь соскользнувшее полотенце, подскочила к окну, распахнула створки и гаркнула:

– Всем заткнуться! А ты, Обсидиан, шустро в стойло, если не хочешь, чтобы я тебя туда силой… затолкал!

Замолчали на площади сразу все, даже простые горожане. Только конь продолжал скакать и веселиться. Но когда с моей руки сорвалась огромная сосулька и улетела под копыта ретивому коню, все шустро разбежались в разные стороны. Сбежал даже Обсидиан, причем самый первый, ускакав обратно в конюшню.

Хмуро оглядев быстро опустевшую площадь, с грохотом закрыла окно. Зло зыркнула на служанку, которая, как я и предполагала, без стука попыталась юркнуть в комнату.

– Стоять! – рявкнула я. Девушка сразу застыла. Из рук у неё всё выпало. А когда я повернулась к ней лицом, ещё и глаза закрыла. Правда, оставшись стоять с открытым ртом.

Подлетев к ней, подняла одежду с пола, развернув служанку за плечи к себе спиной, выставила за дверь и демонстративно громко ею хлопнула.

Быстро одевшись, заплела волосы в косу, подвязав её оторванным кружевом от декоративной подушечки, которая лежала на кресле у камина. И, чеканя шаг, скрипя зубами, я вылетела из комнаты.

Ужин у них пусть и через два часа, но торчать всё это время в комнате я не собираюсь! Я тут, в этом мире, не для праздного отдыха! Меня муженек ждет! Заждался уже, гаденыш! Думал, я так просто сдамся и тихонько помру?! Обойдешься! Жди, Олежек! Я к тебе с того мира вернусь, вот только тут дела быстренько закончу и сразу примчусь на всех парах!