Тот не сообразив сразу, немного подумал и хлебнул из горла бутылки пиво.

Лева решил его не мучить:

– Деньги считал, на переговоры ездил. Экономист я. – Закончил Лева и внимательно посмотрел на собеседника.

– А, – тот, вероятно, успокоился и выпил еще пива, по всей видимости, для закрепления удовлетворения.

– А ты чего? – решил не отставать в марафоне Лева.

– Я работать еду. Строитель.

Теперь Леве стало понятно относительно тона «последней возможности в жизни» в виде Москвы. Делать, видно, совсем там, у них нечего. Вот и разъезжаются туда, где растет экономическое благополучие. Лева снова осмотрелся вокруг: в глаза бросилась отваливающаяся краска с металлических поверхностей, местами ржавчина. Подумалось, что быстрее надо как-то закончить все эти разговоры и лечь спать. Во сне не так жутковато, а то становилась навязчивой мысль и связанные с ней представления о том, как люди могут постоянно жить в прошлом веке, когда во многих странах уже не знают, уда идти в будущее. Лева пристальней вгляделся в сидящего напротив парня.

Тот внимание заметил и продолжил:

– Платят хорошо на работе?

– Да, вроде, хватает, – немного задумавшись, протянул Лева.

– Понятно. А я хорошо получаю. Только вот жене моей все мало: все больше и больше надо. Я и так последний раз пришел ну чуть подшофе и прямо пачку денег ей за грудь затолкал. Постоянно кричит.

Он снова отхлебнул пива, вздохнул и произнес:

– Все равно люблю ее, – потом добавил, – но дочку больше. Прямо вот такая вот…

Он зашевелил пальцами «крабом» перед лицом, прямо в направлении бутылки пива.

Лева откинулся на диване:

– А как зовут тебя?

– Степа.

– Лева.

– Ну, будем знакомы, – слушай, ты прости, не предложил сразу, может, пива будешь? У меня есть еще.

– Да нет, спасибо. Завтра на работу.

– Ну, смотри, если что, не стесняйся.

Степан снова выпил, посмотрел на остатки в бутылке и поставил ее на стол.

– В жизни всем доволен. Умею делать все, зарабатываю хорошо, люблю жену и дочку.

Лева смотрел на него и не мог понять: он так пытается получше свою жизнь выставить или действительно так счастлив? С чего бы, спрашивается?

Не банкир, не инвестор, наследства нет, миллионов, соответственно, тоже. Профессии, как таковой, не имеется. Интересов в жизни, по всей видимости, особенных не имеется. Чего он от нее, вообще, хочет?

Может они, там, все на позитиве? – задавался себе вопросом Лева. – Паша, вон, на работе, русский, но родом из Украины. Тоже отличается какой-то оптимистичностью. И всегда. Может довольно тонко пошутить.

Как-то Лева, возле кофе-машины, в ожидании пока она сготовит ему чашку напитка, впал во внутренние рассуждения.

– Чего, – грустишь? – с улыбкой появился Паша.

– Да, я вот, думаю, чем мы на работе занимаемся, какой от нас толк? – начал Лева с позиции осмысления их профессиональной деятельности.

– Ну, какой от тебя толк? – засмеялся Паша, – приходишь на работу только кофе переводить и мебель портить.

Имея в виду, что Лева еще и наносит дополнительный износ рабочему месту, ерзая на нем круглые сутки.

Вот и сейчас, по телефону, парень нет-нет, отбрасывал подобного рода шуточки. Откуда они взялись?

В детстве, Лева любил Валентина Катаева, и ему очень нравились описания Одессы, моря, людей. Казалось, все они, словно частью солнцем созданы, – такое жизнелюбие проглядывало, несмотря на описываемые смутные времена. В институте ему полюбился Бабель. Там, уже, люди были характеров и нравов более суровых. Но, все равно, это самое жизнелюбие было как сердцевиной их сущности. Но, подобное чувство юмора, как у Паши и этого парня, из книг, от авторов у Левы не отложилось. Может, это наследие, уже, позднесоветского времени?