Стыд мой куда-то ушел, и я бесстыже разглядываю этого мужчину, чувствуя, как пылают щеки. Боже, он мне в отцы вообще-то годится, а я как пьяная стала. Неделю Крутого не видела, я думала, прошло, но нет. Почему-то не проходит.

– Нравлюсь?

– Ага… то есть нет! Вы мне не нравитесь!

Судорожно мотаю головой, а Крутой только усмехается. Его большой рот растягивается в улыбке. Белоснежные зубы, острые клыки, как у хищника, опасный темный взгляд из-подо лба.

Снова смотрит как на глупую овечку, на которую в любой момент готов напасть. Лев, царь зверей, хищник. Такой загрызет и дальше пойдет. Мама!

Хм, а какой Савелий Романович без одежды? Ну просто интересно!

А что такого? Ох, мамочка, ну почему у меня сводит низ живота, когда Савелий Романович близко? Меня всю лихорадит, между ног аж печет, и при этом я знаю, что он очень опасный человек.

Так, Даша, дыши! Ну что за идиотские мысли?! Собралась, амазонка, ну же! Где твои тормоза, где буйки, где шлюпки?! Дайте хоть одну, хоть дырявую и без весла…

– Вы меня хотели видеть. Я здесь.

Переминаюсь с ноги на ногу. Савелий Романович закуривает, откидывается на кресле. Он устал. Я вижу в нем это. Наверное, устал девушек раздаривать за целый день.

– Потанцуй для меня.

– Хорошо.

Спорить с ним я не решаюсь. Поднимаюсь на небольшую сцену и исполняю несколько движений, которые уже успела выучить и отрепетировать за эти дни.

Крутой смотрит. Молча. Не отводя от меня взгляда. На этот раз более пристально и без насмешки.

В какой-то момент я понимаю, что ему нравится, и начинаю стараться сильнее. Двигаюсь плавно, как кошка, мне льстит, что ОН смотрит на меня. На одну только меня, не знаю… меня это будоражит. Заставляет чувствовать себя какой-то особенной.

– Хватит, – глухо отвечает, а после коротко хлопает ладонью по колену.

– Ко мне.

Сцепляю зубы. Как к Тузику обращается. Слезаю со сцены, подхожу к нему.

– Так обычно собачек зовут.

– Если я захочу, ты будешь моей сукой. И лаять будешь, и прыгать на задних лапках.

Власть, Крутой в себе уверен, даже слишком. Господь бог прямо во плоти. Он себя любит. И еще раздражен почему-то, я вижу, что рубашка на нем едва ли не трещит от напряжения.

Что изменилось за эту неделю? Я не знаю, но меня это отношение бесит. Я же тоже человек, а не просто кукла на ходулях.

– Что?

Смотрит так, что я кипеть начинаю. За кого он меня принимает?

– Вам, случайно, корона на голову не давит?

– Похоже, прошлый урок уважения ты не усвоила, маленький глупый воробей.

– Я не воробей! У меня имя есть. Вообще-то я Даша!

– На колени встань, Даша, и попроси прощения.

Глаза Крутого темнеют, а на лице ни одной эмоции, кроме холода.

Я проявила неуважение к тому, кто этого не выносит. Снова. Меня же предупреждали так с ним не разговаривать, но что-то внутри дико протестует. Я не могу играть, когда Крутой ко мне как к суке обращается.

– По-моему, это вы с прошлого раза не усвоили, с кем и как разговариваете. Я не встану перед вами на колени. Никогда! – выпаливаю, раздается глухой щелчок, и я застываю. В руке Крутого открывается нож-бабочка. Острое как бритва лезвие переливается в крупной мужской ладони.

Ну вот зачем я это ляпнула, а? Язык мой – враг мой, сто процентов.

Сглатываю, шлюпка уплыла, а я осталась. С ним. Наедине.

С опасным бандитом, его ножом и моим бешено колотящимся сердцем.

Моя первая здравая мысль – бежать, что я и пытаюсь сделать, вот только попытка неудачная. Крутой догоняет меня просто за секунду, и я оказываюсь вжата им в стену, точно мотылек.

– Куда?

– Мне домой пора. Извините за те слова. Вырвалось. Снова, – лепечу и вижу, как Савелий Романович медленно прикладывает нож к моей шее. Прямо к артерии. Острое лезвие впивается в кожу. Боже, он же мне сейчас горло перережет и дальше пойдет по своим делам!