Закрыв для себя вопрос, Амир и думать о нем забыл. Приехал домой уже ближе к ночи, заглянул к дочке, поцеловал её в фарфоровую щечку и поплелся в кухню. Хотел поесть, а там Имана. Обдолбанная – сразу видно. Глаза горят. Узнает, кто принес наркоту – сживет со свету. И пацаны получат по первое число, что не уследили. Хотя… нычки у нее могли быть и дома.

– При-и-ивет! Что-то ты долго! Я даже успела заскучать…

– Удивительно, что ты вообще обо мне вспомнила.

– Эй… Ну, ты чего такой злой? Злой-злой-злой… – кривлялась жена, дурашливо пощипывая его по щекам. – Ну, хочешь, я тебе подниму настроение? Хочешь, а? – зашептала, прижимаясь к нему жаркими, искусанными губами. Ломало ее, конечно, неслабо.

Амир отстранился. Меньше всего ему сейчас хотелось тр*хаться. Тем более с ней.

– Давно Карина уснула?

– Карина! Карина… Все время Карина! А обо мне ты помнишь? – Имана ткнула пальцем с длинным хищным ногтем в свою полную грудь.

– Поверь, тебя даже при желании сложно забыть. Так что там Карина? Как ее успехи? Что говорит няня?

– Какие успехи могут быть у трехлетнего ребенка? – начала было Имана, но запнулась о его отяжелевший взгляд. – Я не спрашивала! Тебе надо – спросил бы, – уже тише заметила она, открыла форточку и дрожащими руками подкурила сигарету. – Я хотела с тобой поговорить!

– Говори…

– Вот сколько еще я буду сидеть в четырех стенах?! Все уже давно на Мальдивах или, на худой конец, в Куршевеле. Одна я здесь, как идиотка на привязи! Скоро ведь Новый год!

– Вот именно. И ты проведешь его с мужем и дочкой.

– Меня сейчас стошнит радугой!

– Твои проблемы, – философски заметил Амир. – Если тебе что-то не нравится, мы всегда можем развестись.

Он блефовал. Его старики-родители не пережили бы развода сына. Для их народа развод был явлением противоестественным и даже позорным. Да и родня Иманы жила по таким же правилам, несмотря на то, что в столицу её родители переехали задолго до ее рождения. Некоторые вещи оставалась неизменными. Традиции чтились.

Имана в панике распахнула глаза, выбросила сигарету и, подскочив, схватила его за руку:

– Ты не сделаешь этого! Скажи, что не сделаешь!

– Сделаю. Если ты не остановишься.

Он не мог больше находиться с ней рядом – настолько сильно она его раздражала. Брезгливо поморщившись, Амир сбросил ее ладонь и вышел прочь из квартиры, излишне осторожно закрыв за собой дверь. Сложил руки на груди. Ну, и что дальше? От нечего делать он стал перебирать в памяти события минувшего дня. Анализировал свою работу, прикидывал выгоды. А потом вспомнил и о соседке! Решительно преодолел разделяющую их квартиры площадку и нажал на звонок. Щелкнул замок, дверь приоткрылась:

– Добрый вечер.

– Добрый вечер! – пролепетала соседка.

– Нам нужно поговорить. Я могу войти?

София нерешительно замялась, на её лице отобразился настолько говорящий мыслительный процесс, что Амир даже хмыкнул. Она покраснела. Он хмыкнул еще раз.

– Да… Да, конечно, я только… минуточку.

София вернулась спустя несколько секунд, распахнула дверь и пошла вглубь квартиры, завязывая на ходу пояс халата. Только тогда Амир опомнился, что пришел к ней едва ли не ночью, когда она уже, наверное, спала.

– Я вас разбудил?

– Нет-нет! Я… занималась. Да вы присаживайтесь!

Соседка торопливо смела со стола какие-то книги, схемы и графики, освобождая место. В вырезе халата мелькнула совсем небольшая ложбинка между грудей. Неожиданная тяжесть наполнила низ живота Амира. Приехали…

– Чай? У меня только чай… кофе закончился, – растерянно развела руками София.

– Нет. Спасибо. Я пришел сказать, что с вашими покупателями все решилось. Завтра у нотариуса они сделают все как надо.