- Ладно, главное не переешь – памятуя, как легко она теряет контроль, предупредил я – А то придется оплачивать очередной штраф.

- Не переживай – и кивнув Риккардо, чтобы устраивался на диване, Милена снова посмотрела на меня, порочно облизнув свои пухлые губы – Присоединишься?

Вопрос скорее был риторическим, потому как не дожидаясь моего ответа, она установила смарт на столике и покачивая своими округлыми бедрами направилась к парню. Сев рядом, Милена принялась медленно расстегивать пуговицы на своей блузке, гипнотизируя его взглядом и заставляя дышать чаще. Мгновение, и одежда спадает с ее плеч, обнажая бархатную смуглую кожу.

- Смелее – томно шепчет она, провоцируя и искушая. И парень не выдерживает, поддается вперед, с хриплым стоном впиваясь в губы моей женщины.

- Да, вот так – продолжает она командовать, садясь на него верхом, спиной ко мне.

Желание волной прокатывается по телу, но я не тороплюсь спускать пар, лениво расстегивая ширинку и наблюдая за Миленой через экран.

Наши отношения никогда не были полностью моногамными. У вампиров вообще с этим тяжело, если только они не встречают своих истинных. Хотя, некоторых не останавливает даже обретение пары. Возможно мы испорченные по самой своей природе, или наоборот более раскрепощенные, не знаю. Но я никогда не был против, если у Милены случались интрижки на стороне. Как и она. И лишь однажды, она попросила, чтобы я хранил ей верность. Когда я собрался в Россию.

Черт, от мысли, что впервые предал любимую женщину желание упало ниже плинтуса и даже откровенная картинка сопровождаемая приглушенными стонами, не могла воскресить его.

- Любимый, ты как? – Милена обернулась, и я заметил как с уголка ее рта стекает тонкая струйка крови – нравится?

- Да – и вот, я соврал уже в сотый раз, но Милена была так увлечена ужином, что не заметила. Сосредоточившись на Риккардо, она присосалась к изгибу его шеи и тот болезненно застонал. В ответ Милена зарычала, даже не думая его отпускать и откровенно наслаждаясь той агонией, которую ему причиняла.

- Милая, ты пока доедай, а я в душ – устав безучастно наблюдать за происходящим на экране, проговорил я - Люблю тебя.

- И я тебя – прилетело в ответ, и я отключился.

Пару секунд тупо попялился в потухший смарт, а затем плеснув себе полный бокал бурбона, залпом осушил его. Алкоголь не действовал на вампиров, но дарил тепло и по старинке помогал собрать мысли в кучу.

Впереди меня ждали долгие четыре дня, но я верил, что стоит мне прижать Милену к себе, как все мысли о Лиде испаряться сами собой. Девчонка, всего лишь мимолетное помешательство, искушение молодостью, ничего не значащее приключение на стороне...

И наверное я мог бы еще долго убеждать себя в этом, если бы член снова не встал колом.

- Блядь, да что за хуйня со мной твориться? – выругался я, чувствуя как от неконтролируемого желания ломит яйца и понимая, что спускать пар все-таки придется. Только не на Милену, а на Лиду, которую мое взбесившееся, больное воображение никак не хотело отпускать.

***

С момента расставания с Владом прошло три дня. Три долгих дня, которые я провела в постели, страдая и занимаясь самобичеванием. Вот только изводилась я не по этому сопляку, на которого мне было плевать с высокой колокольни, а по одному лысому амбалу, который никак не хотел выходить у меня из головы.

Лавр! Лавр! Лавр! Везде этот чертов Лавр!

Даже вчера вечером, когда я выползла из своей спальни на кухню, то услышала как мама говорила отцу, что ей не терпится поскорее познакомиться с итальянкой, которая украла сердце их друга.

При упоминании Милены, внутренности обожгло жгучей ревностью и сжав кулаки, я отправилась обратно в спальню. Есть резко расхотелось, зато появились желания совсем иного толка. Врать самой себе не было никакого смысла, Лавр, каким-то непостижимым образом подчинил меня себе и если бы он хоть как-то намекнул на продолжение, я бы бросилась в этот омут с головой, забыв и про родителей, и про Снежану, и про весь остальной мир. Но, для него я была всего лишь случайной интрижкой, которая ничего не значит. Мы дважды встречались после нашего тесного знакомства в самолете, и дважды у него на роже было написано полное равнодушие.