Уронив ладонь на матрас, снова заглядывает в мое лицо и спрашивает:

— Хочешь продолжить?

Я сглатываю снова.

На этот раз, ком размером с мой кулак, который застрял в горле.

Отрицательно мотаю головой, отводя взгляд в сторону.

Кирилл не двигается несколько секунд, а затем скатывается с меня и распластывается на спине поперек кровати. Проведя по лицу ладонью, встает и застегивает ширинку, затем возится с ремнем, повернувшись ко мне спиной.

Волосы на его затылке растрепаны, мышцы на спине перекатываются, и задница у него такая же космическая, как и все тело.

Я хочу, чтобы он ушел, и не хочу, чтобы он уходил.

Но я не знаю, что ему сказать. Что я сломанная? Что я - проблема?

Это просто секс на одну ночь, хоть и не удавшийся.

В груди нарастает давление.

Лежа на кровати, делаю то, что могу себе позволить: наблюдаю за ним молча. За тем, как поднимает с пола водолазку и надевает ее. Как бросает на меня взгляд вполоборота и короткое:

— Все в порядке?

— Что-то не то съела. — Мои слова совершенно фальшивые, но на большее я не способна.

— Может, нужен врач?

— Нет… я сама…

— Тогда пока, — посылает мне механическую улыбку.

— Пока…

Между его бровей снова складка. Он задерживает на мне взгляд, а потом все развеивается. Отвернувшись, мой инопланетянин выходит за дверь, оставив ее приоткрытой.

Глядя в потолок, слушаю отдаленные звуки, которые завершает хлопок входной двери, после чего вокруг меня наступает гробовая тишина.

Мои слезы — всего лишь тихий скулеж, который глушу, завернувшись с головой в одеяло и прижав к груди колени.

9. Глава 9

Кирилл

— Что это?

Повернув голову, смотрю на дверной проем. Тру висящим на шее полотенцем волосы, переводя глаза на раскрытую ладонь Альбины, в которой она держит горсть разнокалиберных монет.

— Ты рылась в моих карманах? — отвернувшись, бросаю полотенце в корзину.

Вопрос риторический, но я не жду “да” или “нет”. Я жду объяснений, давая понять это взглядом, возвращая его к насмешливому лицу.

Это выражение мне отлично знакомо. Обычно оно не несет в себе ничего хорошего, но я давно научился не реагировать, и сейчас я хочу получить ответ на свой вопрос, поэтому жду и молча давлю обещанием, что ответ придется дать.

— Отругаешь меня? — темные, густые, идеально уложенные брови Альбины ползут вверх. — Может, отшлепаешь? Все, как нам нравится. — Пухлый рот кривит усмешка.

— Я жду.

Она отлично знает, что у моего терпения существует предел, поэтому высыпает мелочь на столешницу умывальника и сообщает:

— Не смогла сдержать любопытства. Подумала, мало ли что могу там найти. Например, презервативы. Или номер телефона, написанный помадой на салфетке. Всякое такое разное… — встряхивает руками черный шелк своих волос и звенит браслетами. — Ты уже нашел, кого здесь трахать? Какую-нибудь местную дурочку? — Проводит ладонью по запотевшему зеркалу и подтирает красную помаду в уголке губ, глядя в него.

Когда мы познакомились, через час после знакомства я трахал ее сзади в принадлежащем ей московском пентхаусе, а ее подруга мастурбировала рядом. С тех пор она больше ни с кем меня не делила, но повесила ярлык, с которым поначалу я пытался бороться. Быть верным женщине, вопреки ее мнению, для меня не было проблемой, и такой опыт у меня был. Правда, узнав об этом, она и по этому поводу выебала мой мозг, сочтя его поводом для ревности.

Ее ревность внесла большие коррективы в наши отношения. Собственно говоря, ее ревность их перекроила. Она, и не только. Не помню точно, в какой момент перестал быть верным, но точно знаю, что доказательств у Альбины и по сей день нет.

Возможно, это и бесит ее сильнее всего остального.