И в следующее мгновение снова не дышу.

Потому что меня целуют.

4. 4

Хочешь остановить мужика от чего бы то ни было? Удиви его. Сделай противоположное тому, что он ожидает.

Этому меня Гирта научила.

В искусстве «делать мужикам неожиданное» ведьмам не было равных. Кто-то скажет: «пакости инквизиторам», но мы же не кто-то…

А что будет самым неожиданным для того, кто тебя душит?

Правильно, поцелуй.

Я и целую. Чтобы чуть времени выиграть и понять, как выбраться из этой опасной ситуации. Изогнуться приходится, конечно, не просто целовать того, от кого так несет Светом, что скручивает все внутри. И который убить тебя пытается, да. А еще лежит всем своим тяжелым телом, прям на тебе лежит, видимо на тот случай, что, если не придушит, то хотя бы задавит…

Ох.

В голове одна мысль: «Что дальше-то делать?!»…

…нет, в голове сотни хаотичных мыслей. Что губы у него… приятные. Никаких «шлеп-шлеп» по лицу. Твердые, теплые, мужские, прижиматься к ним своими губами - приятно. И дыхание свежее… И щетина у него, похоже, есть, потому что чувствую щетину эту царапающую, но даже она для меня удивительно хороша… А ведь так не должно быть! Так не бывает! Чтобы чужой, совершенно посторонний мужик, да еще и инквизитор - уж я-то в инквизиторах разбираюсь! - целовался с тобой, а тебе в удовольствие! Тьфу! И изумлением меня до краев заливает… И его изумление чувствуется чистым Светом... Руки с длинными, крепкими мужскими пальцами скользят прочь от шеи, голову обхватывают, и тяжесть его инквизиторского тела еще больше чувствуется, но почему-то это не опасностью воспринимается, а чем-то должным. Рваные вдохи в унисон, когда на мгновение отрываемся друг от друга... Это что-то ненормальное! Что в унисон... И вот зачем оторвались - это понятно, надо хоть немного воздуха глотнуть, а вот зачем снова друг к другу приникаем? Зачем снова прижимаемся, а? Зачем я рот открываю и позволяю наглому инквизитору своим наглым инквизиторским языком творить вообще непотребное?! Триединая, что происходит-то со мной? Что за жестокая подлость, так внезапно и полно соединиться со Светом, в своем первом, фактически, поцелуе, и обжечься, и сгореть…

Я никогда так не боялась ничего, как испугалась этого поцелуя и чувств, что он во мне вызвал.

Умереть от инквизиторского меча - это тоже страшно, конечно. Но сгореть в непонятных ощущениях…

От страха, наверное, я в себя раньше прихожу, чем инквизитор. Он еще тянется ко мне, а я уже бью Тьмой.

Он еще цепляется руками за меня - а я уже змеей выскальзываю, и дальше, все дальше, ползком в воду, соображая, наконец, как поступить. И напоследок лягаю ногой прям в пресветлое лицо, потому как пытается меня ухватить за ногу.

Я ведь была готова к любым неожиданностям! Просто от неожиданности забыла про всю подготовку.

Про то, что Триединая прислала знак опасности накануне, и потому я никого не допустила к берегу, пока не покрыла все Тьмой, и сама, первая не вышла на очередную разведку. Контрабандисты посмеивались над моей чрезмерной, как им казалось, осторожностью, но если мы выберемся не пойманными - еще благодарны останутся.

Про то, что Рохан, которому Триединая ничего не посылала, но чутье у него развито было ого-го, он «Мстительный» оставил далеко, за малым островком, а сам взял несколько дополнительных лодок в порту, чтобы груз переправить. Не зря его таможенники много лет поймать не могут, если вообще знают о его существовании.

Про то, что на этот случай у нас своя система была разработана. И если я раньше пряталась, то теперь смысла прятаться нет…

Неизвестный инквизитор, с которым я только что целовалась, тоже приходит к такому выводу. И больше не прячется. И в мгновение все озаряется ярким Светом.