– Ты что! – говорю я ему – Такой язык! Такой юмор! Да и глубоко как герой главный описан "Акакий Акакич-то".

– Да-нет – говорит, – Это-то и мне, помню, тоже понравилось. Да только смутило меня привидение в конце. Ну это же детский сад, ну такую галиматью от такого мастодонта, каким его считают, стыдно видеть. То ли дело у Достоевского…

И он начал мне расхваливать Фёдора Михайловича, как де у него и призраки и много чего другого фантастичного, но всё это вписано в реальность и какой де по сравнению с ним Гоголь мистик и фантазёр.

"Что ж, легко возвышать лучших и всех с ними сопоставлять" – подумал я, но не тогда. "Умная мыслЯ приходит опосля" – тоже подумал я, когда нечаянно сопоставил тот его сон с бабушкой и его критику "фантастичных призраков".

"Союз" меня забраковал,

Мол "твой рассказ совсем уж мал",

"Напишешь коль роман какой,

Тогда, хоть ты и молодой,

Пройдёшь жюри и будешь свой."

А я им мысленно шучу:

"Писать роман я не хочу.

В моих рассказах только суть,

Как в старых картах пункт и путь.

А навигатор не по мне,

Забавней ведь его вдвойне

Ступать ногою по земле…

Мараль сей "притчи" такова:

Коль очи видят суть едва,

То покажи хоть Рай земной -

Слепой останется слепой.

*

Они мне говорят: "Балбес!

В твоих текстАх ошибок лес!"

А я им всё шучу в ответ:

"А разве в ваших их и нет?

Вы чистоплотны и белы,

Что бы на вас со стороны

Смотрели, открывая рты.

Но то мечта. И вижу я,

Как много запятых за-зря

Наставили, слог не блюдя.

*

Они ещё мне: "Примитив!

Кому такой нужен мотив?

Твои истории про грязь,

В них высоты нет, в них всё мразь…"

*

Вот это уже не смешно,

Вам на людей тех всё-равно.

Вот это уже смертный грех,

Когда народ в вас будит смех.

Вот это уже лицемер,

Что видит светлого пример

В цветочках, лодках, облоках,

А на народ отрЯхнут прах.

Нет уж, простите,

Грязь – есть вы.

И вы не живы, вы мертвы.

Вы фарисеи, вы гробы,

Что "так красивы и чисты."

Душа лечится подвигами,

А не лекарствами-наркотиками.

Поэтому довирил зря

Злой псих-больной, себя дуря,

Зазнайкам умникам врачам.

Замучил голос в голове,

Злой дьявол властвует в тебе,

Он злая совесть лжепророка,

Желает знать тебя жестоким.

А ты скучаешь по родне,

По маме с папой, по сестре,

Ты хочешь в детство, ко друзьям,

Но ты один, а в ушах гам.

И вот решаешь ты звонить,

Себя избавить чтоб, лишить…

Но ты бежишь и знаешь сам,

Что голос будет врать и там.

А там врачи, как палачи,

Твоё здоровье мучали.

И стал ты вовсе полоум,

Хотя и мог бы жить как врун…

Вопрос, который не имеет ответа: «общее образование» – это хорошо или плохо? То есть вопрос не про образование, а про то, что оно «общее». Хорошо ли то, что дети и молодые люди из разных сословий и разных понятий, взятых от родителей и близких людей семьи, соединяются в одну так сказать кашу? С одной стороны конечно хорошо и сторона эта кажется значительно больше другой, нехорошей стороны. Хорошо – для душ самодостаточных; хоть в ребёнке и юнце самодостаточной души на сто процентов быть не может, но те, у кого она, эта самодостаточность, близится хотя бы процентам к пятидесяти, – для них хорошо, ибо есть хоть какой-то поручень, за который можно держаться, как в автобусе и смотреть на незнакомые виды в окно, то есть на незнакомых детей и на их непонятные взгляды на жизнь. Но есть и другая часть детей, не то что бы нехорошая, а если продолжить метафору с автобусом, то порой таких детей, да и даже взрослых людей, в иной раз так соблазнит чья-то свобода, что их так и тянет выпрыгнуть в окно, бросив «весь свой тесный автобус, – свой скучный глупый автобус, похожий на клетку. Когда вот где жизнь-то! А не в этом моём замызганном автобусе.» – думает иной завистливый малый.